— О, я прекрасно помню твои репортажи для радио «Свободная волна»… Ты ведь поначалу туда устроился, когда погиб Валейцев и закрыли радио «Тантал»? Ты довольно лихо срывал с правителей фальшивые маски. Пока ты работал, им не удавалось втереть очки наивным иностранцам… Как же, помню.
— Да, было дело… «Свободная волна» — радиостанция зарубежная, здесь был только корпункт. Одно время я совмещал работу в газете и на радио. Но и в «Свободной волне» я пробыл недолго, вскоре ее тоже закрыли. Да что там говорить… Везде негласная цензура. Все попытки рядовых людей повлиять на жизнь страны пресекаются на корню. Это уже не граждане, а холопы… Забастовки запрещены, митинги разгоняют. Выступления по телевидению на сто процентов лживы и бессодержательны. Безысходность, отчаяние… Демократия уничтожена.
Дареславец кивнул, соглашаясь. Разговор переходил в нужное ему русло.
— Валентин, я же тебе говорил: свободы будет все меньше. Болтая о свободе, власти сбросили с плеч заботу о нищих слоях. А потом, как я и предсказывал, капитал собрался в руках узкой группки. А где крупный капитал, там и диктатор. Так? Все это было очень легко предвидеть. Рынок ведет к монополизму. Монополии требуют диктатора. Это же прописано во всех старых учебниках. Ты мне возражал, что этот взгляд устарел. Ну, а сейчас ты разве не видишь — все это правда! Так?
Клигин, замявшись, ответил:
— Но ведь раньше было еще хуже. Сейчас есть хотя бы ширма, а пятнадцать лет назад не было и ее. Всем управляла партия. И ты защищал прежний строй, а в нем была уйма отвратительных черт. Да еще как защищал! С пеной у рта! Из-за этого мы ведь ссорились чуть не каждую неделю.
— Признаю свои ошибки… — склонил голову Дареславец — Ты прав, тот строй разложился изнутри. На прошлой неделе ты здесь об этом целую лекцию прочел, а я все вздыхал и кивал. Как ты сейчас киваешь. Но, черт возьми, сколько можно ссылаться на пороки прежнего строя? Сколько можно оправдывать сегодняшнее свинство вчерашним свинством?! А между тем, ты прав — свинства все больше. Ну, сам посуди: обещали создать миллионы собственников, а на деле что? Обесценили сбережения, создали миллионы нищих. Обещали правовое государство, а создали полную бесконтрольность и безнаказанность. Уж я-то знаю, какое у нас воровство. Стоит взглянуть на моих коллег, чиновников! Это же сборище идиотов и негодяев! Какой-то паноптикум!
— Да, я удивляюсь, как ты можешь работать в такой обстановке.
