В конце концов, розыск РСБ дал свои плоды: среди сотен непричастных попались и несколько настоящих мстителей. Со всех концов страны политзаключенным шел нескончаемый поток писем, продуктовых посылок, телеграмм, книг. Интеллигенция организовала сбор средств на адвокатов. Впрочем, в условиях тирании это не спасало — революционеры получили пожизненные сроки заключения. По утверждению РСБ, «армия мстителей» насчитывала пятьсот человек. Скорее всего, эти цифры были преувеличены. «Мстителям» приписывали акции, совершенные более крупной структурой — Союзом Повстанцев, в ряды которого те вступили после своей дерзкой операции.
Пятеро из них были переброшены в Урбоград под чужими именами и новыми документами. Одной из разыскиваемых по делу «мстителей» и была Надежда Лакс. Прежде она была учительницей литературы. Но сейчас ей пригодилось знание иностранных языков — Надя подрабатывала частными переводами. Объявления об этом давала хозяйка квартиры, где жила подпольщица. На улицу Лакс выходила редко, пятерка «мстителей» нечасто собиралась вместе. Они жили нелегально, устроившись на работы незаметные и низкооплачиваемые: Игорь Данилин — почтальоном, Алан Бурнаков — чернорабочим, Илья Риманев — грузчиком, Лариса Риманева — сиделкой… Дважды в месяц Лакс приходила на конспиративные встречи с Зерновым — чтобы получить инструкции Союза Повстанцев и довести по цепочке до товарищей.
— Ну, здравствуй, Надя — прошептал Зернов, глядя на сцену
— Здравствуй. Рада видеть.
— У вас все нормально? Провалов нет? Слежки не замечено?
— Ничего тревожного.
— Как настроение у тебя и у ребят?
— Настроение… Настроение, как всегда, бодрое. Держимся. Ни срывов, ни депрессии… Мы всегда готовы. Только вот…
— Что?
— Я хотела спросить — долго ли продлится вот эта наша пассивность? Честно говоря, такое прозябание уже начинает чуточку… вносить в души дискомфорт. Легонький пока. Но что будет дальше?
— Ну, режим консервации не я придумал… Впрочем — спешу тебя обрадовать. Видимо, скоро. Уже совсем скоро. И следующая наша встреча состоится не через две недели, как обычно, а в ближайшую средовицу. Тогда я скажу окончательно — «да» или «нет».
— Эх, скорей бы заработало… Наши уже заждались. Прозябаем как обыватели, честное слово. — в последнюю фразу Лакс вложила все отвращение мыслящего человека к такому типу существования. — Сидим в норах, как кроты. Спасибо, хоть в театр могу выбраться хоть иногда… Благодаря тебе. И, честно сказать, меня очень интересует то, что происходит на сцене. Дома у хозяйки только телевизор, а я его терпеть не могу. Тошнит от вранья… А тут, в театре, хоть что-то серьезное… Духовная пища…
