— Ну, Николай, что касается конспирации, я полагаюсь на тебя вполне. — усмехнулся Алексей Чершевский, и добавил еле слышно — А когда приедет он, как мне себя вести?
— Да точно также. Поселишь его в одной из пустующих комнат, в той, где жалюзи на окнах. У него «Пелена» — она защитит комнату от прослушивания, создаст иллюзию будто в ней по обыкновению тихо. Ведь ты в этой комнате не бываешь, используешь ее под книгохранилище. Те, кто прослушивает комнату, услышат лишь привычную тишину.
— Знаешь, все же как-то жутко, если попадусь.
— Но ведь ты все для себя решил…
— Да, конечно! У меня есть свои причины ненавидеть диктатора. Из-за придуманной им страховой медицины, из-за отсутствия гнусных бумажонок — «страховых полисов», в нашей больнице погибли трое детей: два мальчика и девочка. Трех, четырех и шести лет. Я тогда был в отпуске, узнал о трагедии лишь вернувшись. — кулаки Алексея сжались от ярости. Лицо, обычно добродушное, побелело, челюсти яростно сомкнулись. После минутного молчания он проговорил сквозь зубы: — Конечно, если Медвежутин издает указы, убивающие беззащитных детей и стариков, я готов на все, чтобы отплатить ему. Просто я помню, что пособничество подпольщикам, по новым законам о борьбе с «крайнизмом» — это серьезное преступление.
— Это не преступление, Алеша — писатель положил брату на плечо широкую теплую ладонь, и повторил — Это не преступление, а выполнение гражданского долга!
План «Генезис»
(Продолжение. Рэд.)
Вагон потряхивало. В летние дни, по пятницам, горожане массами отбывали в загородные сады. Электричка мчавшаяся в обратную сторону — к Урбограду — была почти пуста. Меж двух рядов широких скамеек громко, по-хозяйски, топали трое полицейских. Лица испитые, вороватые — как и у большинства их рабсийских коллег.
Старший патрульный внимательно оглядывал пассажиров. Взгляд опытного старшины задерживался, в первую очередь, на группах мужчин, смуглокожих и небритых — это могли быть бойцы Союза Повстанцев, беглые преступники или подозрительные выходцы с южных окраин. Однако безопасность рабсийского государства не волновала двух полицаев помоложе — как мелких шакалов не волнует судьба тигра. Они искали в толпе людей одиноких, беззащитных — чтобы, по обыкновению, задержать их, поиздеваться, избить и обобрать до нитки.
Искоса взглянув на скотские хари «стражей порядка», Рэд мигом вспомнил результаты одного социологического опроса (цифры были засекречены властями, но похищены и опубликованы повстанцами). Только десятая часть рабсиян была довольна работой полиции. Пятая часть опрошенных считала, что рабсийский полицейский прежде всего «взяточник», одна десятая полагала, что это «человек наглый, агрессивный, беспринципный и бессовестный», еще десять процентов считали его «малограмотным и случайным человеком», другие десять уверенно утверждали, что типичный полицейский Рабсии сам является преступником, так как «не соблюдает закон», «участвует в преступных группировках», «ворует все, что можно». Телевидение, пытаясь поднять рухнувший престиж правоохранителей, сняло детективный сериал «Полицаи» — но в ходе съемок безнадежно спился исполнитель главной роли — он вжился в нее чересчур добросовестно.
