— Николай, без шуток, — подобный «экшн» будет иметь куда больший коммерческий успех, чем твои романы, где разведчик-интеллектуал часами размышляет над историей, философствует, анализирует, ищет в сложном переплетении событий причины, определившие лицо современности. Да и вообще, герой твоих повестей служит определенной идее, глубоко им осознанной. А не пресловутому чемодану с таллерами, не красотке из кабаре, и даже не государству. «Родное» государство, отступив от идеи, которую герой исповедует, становится его врагом. Ты ведь прекрасно это показал в последней книге цикла о разведчиках — в повести «Безнадежность».
— Именно! Там я пишу о том, что после войны, при диктаторе Слатине, разведчик вернулся на родину и был арестован. Увидев, как извращена бюрократами идея революции (а именно ей — не государству! — герой посвятил свою жизнь) — он сидя в тюрьме начал единоборство уже не с иностранными, а с «отечественными» спецслужбами и следователями. Чтобы сохранить себя как личность. Чтобы не предать гуманистические ценности, в которые верит.
— Ну вот, вот… Сам посуди, способен ли нынешний массовый читатель понять его мотивы? А чемодан с таллерами или красотка из кабаре, в крайнем случае «интересы государства» (каким бы оно ни было) — это стимулы общепонятные…
— Для идиотов… — с усмешкой дополнил Николай, откинув широченную прямую спину на огромное, напоминающее цесарский трон кресло из карлейской березы. — Но я пишу для интеллигенции. На старости лет отказаться от оригинального стиля, отдаться бульварщине… Нет уж, извини! Неужели не ясно, что беготня со взрывчаткой, стрельба из автоматов и прочий «экшен» — это завершающий этап тайной деятельности, это вершина айсберга. Она видна всем. А самая важная часть подобной работы — если уж не чисто умственная, то по крайней мере мирная. Она делается в тиши кабинетов, где планируются тайные операции, в банках и биржевых залах, где завязываются узлы финансовых противоречий. В кулуарах парламентов, в губернаторских особняках. Да и везде, где люди с похожими взглядами и целями встречаются, беседуют и находят друг друга — в ресторанах и салонах, на выставках и загородных дачах, на заводах и в конторах. Если этой предварительной, незаметной, но самой важной работы я не покажу — моей писанине грош цена.
— Ну, гроши-то получают те, кто пишет о реальных серых буднях заговора. А с обложек бестселлеров глядят яркие красотки, устроившихся на килограммах эксплонита и денежных чемоданах.
