— Хорошо у нас жулики устроились — с улыбкой подумал Зернов — На одном пятачке и место для афер, и площадка развлечений, и личная охранка. А мне вот приходится колесить из одного края города в другой. Впрочем, кафе «Квант» я не променял бы на «Башню света». В элитном кабаке хоть и помпезно, но свинину с капустой умеют готовить только в «Кванте». Ребята удивляются, называют мой вкус вульгарным. Чушь! Это блюдо — просто объедение. Да под пивко, да в хорошей компании — а где ее найдешь, кроме «Кванта»? Впрочем, придется дать концерт и в «Башне света». Дело есть дело. Забавно, «дело» в данном случае — понятие слишком разнотолкуемое. Лучше так: концерт есть концерт. Но только ли?
Пользуясь тем, что на лестнице не было прохожих, Зернов высунул язык, а затем растопырил ладонь и показал зданию РСБ нос. Музыкант любил эксцентричные выходки. Впрочем, в здании, по адресу коего он гримасничал, прекрасно знали об этой черте его характера.
При давешнем верховнике Дельцине, Зернова угораздило попасть в поле зрения РСБ, он даже имел неприятную беседу с корректными сотрудниками этой зловещей службы — чуткую душу музыканта глубоко возмутила брутальная жестокость, с какой был тогда расстрелян парламент. По молодости он ходил даже на митинги протеста, с пятью богемными пьяницами пытался организовать «анархическую коммуну», раздавал у проходной оппозиционные газеты рабочим завода «Калибр». Но с тех пор прошло много лет, и Артема давно оставили в покое, как человека несерьезного, пусть и дурашливого, но вовсе не опасного. Тем более что образ его жизни с тех пор сильно изменился — вечеринки, женщины (хорошо хоть, жена не устраивала сцен по этому поводу), сейшены, концерты, эпатажные выходки вроде купания в городском фонтане или выгула свиньи на поводке по городским улицам (отделался штрафом, рассказывал в полиции анекдоты, уморил со смеху оперативников). Прослушивание телефона фиксировало фразу, коей музыкант часто щеголял, говоря о политике: «Мир спасти невозможно, будем веселиться». В конце концов, наблюдение с Зернова было снято.
Сейчас, стоя на лестнице, Артем позволил себе еще пару нескромных жестов в адрес хмурого дома, а затем с чувством исполненного долга обернулся и поднялся по лестнице к ажурному стеклянному зданию арт-салона «Кентавр». Широко улыбнувшись суровой вахтерше, он протянул ей, как обычно, кулек шоколадных конфет — «для внуков» — и заслужил ответную улыбку. Из всех завсегдатаев салона растопить ее каменное сердце смог, пожалуй, только он. Отчего-то вздохнув, Зернов вошел в выставочный зал. До открытия экспозиции оставалось минут пятнадцать, но в зале уже собрались урбоградские ценители прекрасного. Появление музыканта вызвало шумное оживление.
