Любимым развлечением дружинников было привязать поури к доске и медленно шинковать распяленное уродливое тело мясницкими, для перерубания костей предназначенными, топорами. Состязались, кто нашинкует потоньше. Бились о заклад — сдохнет, когда дойдут еще только до колен, или до бедер продержится?.. Дружина была б непрочь попробовать, какова любовь женщин-поури; но, к немалому расстройству княжьих удальцов, ни разу, даже когда удавалось захватить какое-нибудь поселение, им не попалось ни одной женщины или ребенка, словно весь род поури состоял из одних мужчин и они неведомо как появлялись на свет уже взрослыми, сразу готовыми к войне.
Старый маг терпеливо стоял, ожидая продолжения. Поури, пустившийся в рассуждения на отвлеченные темы, да, подивились б былые друзья-товарищи, долгое время поури вообще за разумных не считавшие.
Дорого заплатили окрестности Зачарованного Леса за подобное заблуждение.
— Так, значит, мы будем говорить здесь? — настойчиво сказал старик. — Знаешь, о храбрый воин, я все-таки уже не молод, и стоять все это время стоймя мне несколько затруднительно— Hо все-таки, после нашего диспута, не сомневаюсь, весьма насыщенного и неординарного, мне будет позволено говорить с храбрым вождем…
— Да ты со мной уже и так столько говоришь, — неожиданно усмехнулся поури, — а до сих пор ни о чем и не догадался. Хотя был почти прав, что ж это за поури, который на посту разговоры разводит?
— Барри? — поразился старик.
— Он самый. К вашим услугам, мэтр. — Поури вновь позволил себе усмешку. — Первую линию наших секретов ты прошел еще вчера. Тебя пропустили. Послали мне сообщения. Я пришел поговорить с тобой сам. Говори, с чем пожаловал?
— Hо… может, ты все-же покажешься И зачем весь этот спектакль, доблестный вождь? Зачем тебе прикидываться простым воином? — осторожно спросил старик. — Как-то неудобно несколько так разговаривать…
— Тебе — неудобно, а мне так очень даже ничего, — отрезал поури, по-прежнему не покидая кустов. — Почему сразу не открылся, скажу, проверял, в самом деле ты силы лишился или только прикидываешься. Hастоящий маг сразу бы все про меня понял и, если б даже скрыть попытался, я б все равно узнал… Hу, так давай же, гость, не тяни, хотя я и так знаю, о чем просить станешь, чтобы помогли посох вернуть. Ты его лишился, словно кость живую из тебя вырвали, хребтину переломали. И заметался ты, задергался, как и все вы, людишки, смерть когда чуете. Хочется тебе напоследок потешиться, того удачника, юнца везучего, кровью собственной умывающимся увидеть. А потом, думаешь ты, и умереть не жаль. Верно? Впрочем, чего спрашивать, и так знаю, что верно. Ты ж с Утеса Чародеев топаешь, молился там невесть чему, по земле катался, грыз ее, родимую, — а толку, конечно, чуть.
