— Эй, опусти руки, маг, — хриплым баском сказали наконец из зарослей. — Сказывай, зачем пожаловал?
— С Барри потолковать хочу, — невозмутимо, как ни в чем ни бывало, откликнулся старик.
— С Барри? — донеслось до него. — Уй, едва ль, едва ли. Барри таких как ты, не жалует.
— Знаю, — ответил старик. — Вот я и хочу, чтобы с этого момента стал бы жаловать.
— Тогда ступай, — дозволили из секрета. — Тропы наши ты и так знаешь, обойдешься без провожатого, сейчас каждый стрелок на счету…
— А что, неужто ж война? — старику не нужно было разыгрывать удивление. Поури, конечно, воевали всегда и со всеми, в простодушии своем, что граничило с дикостью, признавая достойным времяпрепровождением одну лишь войну, но с дикого, пустынного юга, где не прокормиться и где не посеешь хлеб, карлики врагов обычно не ждали.
— Война, — подтвердил голос, твердо, не по-людски выговаривая слова. — Война, человече.
— И с кем же воюете? — полюбопытствовал бывший волшебник, поскольку сам поури, кроме этого факта, больше ничего сообщать явно не спешил.
— Разве ты поможешь, маг? Ты ведь с Утеса Чародеев. И у тебя нет посоха. Ты его отдал. Так зачем ты нам теперь?
— Отчего ж ты не стреляешь в меня, а тратишь время на разговоры? — старик гордо вскинул подбородок. — Выдаешь свой секрет… не по уложению воинскому это.
— Оттого, что маг навсегда остается магом, даже и без посоха, — прогудели в ответ. — Мы, поури, знаем, что такое честь. Это вы, люди, о ней забыли…
Старик хотел было ответить, но вовремя прикусил язык. Спорит с поури сейчас и напоминать ему, что вспарывать животу пленным беременным женщинам и распинать девственниц вниз головой на заборах — обычные развлечения поури в захваченных на время деревнях — как-то не слишком вяжутся с понятиями о чести, явно неблагоразумно и ни к чему. Потому что последним аргументов в подобном споре станет прилетевшая арбалетная стрела, толстая, словно вертел, пробивающая даже быка.
— Так что ж, ты мне так и не ответишь, храбрый воин?.. Тогда, с твоего позволения, я пойду дальше. Мое дело не терпит отлагательств. Полагаю, Барри со мной согласится, ну, а если не согласится— — старик как можно выразительнее пожал плечами, — я свое отжил и смерти уже не боюсь.
— Вы, люди, всегда боитесь смерти, — сказал невидимый стрелок. — Потому-то от вас и исходит зло…
— У нас тут, похоже, назревает философических диспут, — усмехнулся старик. — Ты хочешь поговорить со мной о природе добра и зла в мире Эвиала, поури-воин?
