Вот еще один пример зачастую трагических обстоятельств, связанных с ненавистной нам работой.
В конце мая 1944 года у дверей нашей клетки из колючей проволоки были сгружены несколько ящиков. В них оказались паспорта, удостоверения личности и другие документы жертв нацистов, ликвидированных в газовых камерах или каким-либо другим способом. Специально подобранная группа узников должна была сортировать эти документы и осторожно отклеивать гербовые марки разных стран. Затем штурмбанфюрер Крюгер отбирал те, которые представляли для него интерес. Все остальное уничтожалось. Во время сортировки возникали душераздирающие сцены. Некоторые товарищи обнаруживали паспорта и фотографии своих убитых родных и близких. Как ни огрубело большинство из нас, но в эти страшные моменты мы в бессильной ярости до боли сжимали кулаки.
Но и в нашем опутанном колючей проволокой бараке смертников жил дух сопротивления. Как только представлялась возможность, узники выводили из строя машины, прятали запасные части к ним, портили материалы. Мне самому удавалось порой при ретушировании вносить искажения в подготавливаемые для печати материалы, что приводило к затяжкам сдачи их в печать на целые месяцы…
Однажды нам приказали прекратить работу и демонтировать оборудование. Это было в те дни, когда Советская Армия совсем близко подошла к Берлину и усилились воздушные налеты на столицу. Мы боялись, что, как только упакуют все машины и ящики с деньгами, узников ликвидируют. Но нас перевезли в концлагерь Маутхаузен, в пресловутый карантинный блок № 20, а оттуда через несколько дней в трудовой лагерь Шлтгр Здесь в уже подготовленном бараке нас заставили в бешеном темпе устанавливать печатные станки.
Крюгер произнес речь, из которой явствовало, что все снова «пойдет на лад» и что нам не следует предаваться иллюзиям насчет скорого освобождения, поскольку «в окончательной победе Германии не может быть сомнения».
Кормили нас только раз в день. Получали миску жидкого супа и буханку хлеба на девятерых. А мы и так были истощены до предела. Кроме того, приходилось днем и ночью, в любую погоду монтировать тяжелейшие станки, копать и утрамбовывать землю.
И здесь мы потеряли нескольких своих товарищей, погибших от истощения.
Между тем обстановка на фронтах с каждым днем становилась для гитлеровцев все более неблагоприятной. Мы знали, что эсэсовцы стали обзаводиться формой служащих вермахта. Крюгер куда-то исчез. Затем поступил приказ: немедленно сжечь все бракованные банкноты.
