Мы тоже потянулись на улицу. Одни — чтобы посмотреть, где скульптор выберет место для памятника, другие домой, а я — на Желтый курган. Вдруг снова повезет и я найду еще что-нибудь, да поценнее черепка. Сбежав с крыльца, я остановился. А не сказать ли о находке Детенышу? Может, сейчас, когда дело повернуло на удачу, он возьмется мне помогать. Огляделся: нет Детеныша. Ведь только что был тут. Вместо него увидел Эвку. Она шла ко мне. Я замер. Эвка неожиданно засмеялась:
— Ну и вид у тебя! Как у мокрого суслика.
«Ну, начинается. Что будет дальше?» Однако Эвка на этот раз была настроена миролюбиво и серьезно.
— Вот что, Брыскин, у меня к тебе есть дело. Очень важное.
Сказала и примолкла, будто примериваясь: стоит ли говорить о своем важном деле. Потом быстро спросила:
— Ты все еще ковыряешь свой бугор?
— Ковыряю.
Она посмотрела на меня сострадательно, как на больного, и произнесла раздумчиво:
— Пожалуй, не стоит иметь с тобой дело, а? Не тот ты человек. Несерьезный.
Я испугался: неужели уйдет и я не узнаю про ее «важное дело»? А главное, такой случай упущу — не поговорю с ней. И я, хотя совсем не знал, что скажу, торопливо произнес:
— Эвка, ты погоди! Погоди малость…
— Ну, гожу. Что дальше?
Я совершенно неожиданно для себя, отчаянно выпалил:
— Я вчера кусок сосуда выкопал! Глиняного!
— Ну и что? — Эвкины губы стали медленно складываться в едкую улыбку, а в глазах запрыгали насмешливые искорки.
— Как — что?! Да ведь черепок-то старинный! Ему, может, тысячу, а может, и того больше лет! Ученые это враз определят.
И я, не дожидаясь, что ответит Эвка, еще неожиданней, уже, по-моему, совсем зря, ляпнул:
— Если найду много ценностей древних, ну черепков этих, то… Тогда можно свой музей создать. — И боясь, что Эвка сейчас рассмеется, добавил почти безнадежно: — Очень даже можно, по-моему…
У Эвки сразу пропала улыбка.
— Ой, Брыська, что ты придумал! Да это знаешь что? Знаешь?!
Она никак не могла подыскать нужного слова и только смешно шевелила губами. Потом, так и не найдя его, засмеялась и произнесла:
— В общем, Костя, ты просто молодец.
Я был ошеломлен! Во-первых, «Костя». Так Эвка меня еще ни разу не называла. Во-вторых, «молодец». Неужели я в самом деле придумал что-то стоящее? Пока размышлял да радовался, к нам подошли Игорь с Рагозиным, за ними, как привязанные, появились Клюня и Алька Карасин.
— Это кто тут молодец, сказал я усмехаясь, — весело выкрикнул Толян. — Покажите мне его побыстрей.
