Стрелок опустил безжизненное тело Глории на пол, так что в кадре остались видны только ее ноги и руки, остальное загораживал собой убийца. Отойдя от Глории, мужчина в маске снова посмотрел на Кана. Тот лежал на полу и был еще жив, судорожно пытаясь дотянуться до нижней полки под прилавком, лихорадочно смахивая на пол стопки коричневых бумажных пакетов. Стрелок просто наблюдал за ним до тех пор, пока в руке Кана не оказался револьвер черного цвета. Убийца в лыжной маске не раздумывая выстрелил Кану в лицо, не дав тому даже приподнять револьвер.
Наклонившись еще ниже над прилавком, практически повиснув на нем, стрелок подобрал одну из гильз, которая упала рядом с рукой Кана. Потом он выпрямился и вытащил все банкноты из открытого ящика кассы. Подняв голову, убийца как будто намеренно взглянул в глазок видеокамеры и подмигнул в нее. Это было видно очень хорошо, несмотря на закрывавшую лицо маску. Более того, стрелок проговорил что-то, глядя прямо в камеру, а затем сразу исчез из кадра, двинувшись куда-то влево.
— Он подбирает оставшиеся две гильзы, — пояснил Уолтерс.
— Камера была без звука, так? — спросил Маккалеб.
— Ага, — подтвердил Уолтерс. — Что бы он там ни говорил, он обращался к самому себе.
— В магазине была только одна камера наблюдения? — опять спросил Терри.
— Одна. Кан был не богач. Так нам сказали.
Продолжая смотреть на экран, все трое увидели, как стрелок еще раз мелькнул в углу экрана, уже выходя из магазина.
Маккалеб тупо глядел в телевизор, словно онемев от чудовищной жестокости преступления, хотя насмотрелся он в своей жизни всякого. Двоих людей пристрелили как собак ради нескольких долларовых бумажек в кассе магазинчика.
— Такого не увидишь в «Любимых домашних видео», — усмехнувшись, сказал Арранго.
С полицейскими вроде Арранго Маккалеб сталкивался по работе постоянно. Эти люди вели себя так, словно их ничто на свете не трогало. Наблюдая порой самые ужасные сцены преступлений, они при этом подшучивали. Маккалеб давно пришел к выводу, что таким был своеобразный способ проявления инстинкта выживания: действуй и веди себя так, будто тебя это не касается, отгородись от всего невидимым волшебным щитом — и останешься в живых. Такой была их нехитрая философия.
— Можно мне просмотреть запись еще раз? — попросил Маккалеб. — И пожалуйста, в замедленном режиме.
— Постойте, постойте, — перебил его Уолтерс. — Это еще не все.
— Как не все? — изумился Маккалеб.
— А сейчас придет добрый Самуил, — добавил Уолтерс. Имя он произнес почему-то с испанским акцентом: Самуэль.
