Труднее передать некую трудноуловимую интонацию, возникающую при мыслях о Сергее Сергеиче и вовсе уж невозможно -- воспроизвести внутреннюю беседу, которая до сих пор идёт ... этакая тихая беседа с близким, до боли родным человеком.
Об Аверинцеве впервые услышал личный отзыв от одного русского знакомого, на рубеже 1980-х--90-х, правда, обучавшегося год в Рижской духовной семинарии, потом оттуда перешедшего в Питерский университет на отделение классической филологии. Так вот, этот мой знакомец должен был на третьем, кажется, курсе писать у Сергея Сергеича курсовик по Септуагинте или её языку (греческий перевод "семидесяти толковников" Библии), но работа, насколько я помню тогдашние разговоры, так и не состоялась из-за тяжёлой болезни Аверинцева в это время, когда ему пересаживали "сердце...свиное", по его же собственному выражению из шуточного стихотворения. То есть пересаживали ему, кажется, съеденный злым микробом сердечный клапан, из-за чего С.С. долгое время провёл по больницам… Надеюсь, что этот стишок не пропал в его компьютере и будет когда-нибудь опубликован; я смеялся, помнится, до упаду, когда С.С. его по памяти читал. Он вообще все все стихи читал по памяти).
Уже в те времена я слышал кое-что об Аверинцеве и взял на заметку: ага, мой знакомый его вроде как лично знает…
А потом был летом 1995-го переезд в Вену на учёбу. Опять же, от неких своих (других) знакомых я слышал, что он профессорствует в Вене на кафедре (или в "институте", как тут принято говорить) славистики. Просили передавать Сергею Сергеичу привет при случае.
Начав официально свои занятия в Венском университете в октябре 1995-го, я, как только подулеглись первые трудности, связанные с "инициацией в учебный процесс", и, сам не будучи славистом, тем не менее первым делом отправился как раз на кафедру славистики -- осмотреться и познакомиться.
Сразу после первой же лекции я набрался смелости, а возможно, и наглости, подошёл и представился, отрекомендовавшись и передав привет от общего знакомого. Впрочем, а как было иначе-то действовать? Благо что на лекции было всего человека четыре.
Услышав, что я занимаюсь в Венском университете на богословском и филологическом факультетах, С.С. сразу расположился и, если я ничего не путаю, тотчас же пригласил в свой кабинет на кафедре славистики. Долго беседовали мы о богословии и о филологиях. Что касается расположенности к изучению всяких восточных языков и культур, то здесь постепенно открывалось много родственных черт. Правда, Аверинцев мне сразу признался, чти "ничего не смыслит в Индии и Тибете", и что область его занятий он некогда твёрдо и бесповоротно решил ограничить Ближним Востоком, то есть областью древних христианских цивилизаций, грекоязычной и "восточных", особенно сирийской. Кстати, "смыслил" он даже и в Индии, и в буддизме весьма неплохо, по крайней мере для неспециалиста. Во всяком случае, даже в этих областях был начитан.
