И уже поэтому Западу было выгоднее поощрять развитие Японии, чтобы держать ее «у ноги» и при необходимости науськать на Россию и (или) Китай. Что Запад потом с успехом и проделывал.
Но, с другой стороны, сырьевое богатство Китая объективно было мощным потенциальным фактором его быстрого национального прогресса..
Почему же не состоялся — параллельно японскому — китайский «рывок» на рубеже XIX — XX веков?
Этим интересным и важным вопросом я буду задаваться еще не раз и постепенно — не враз — постараюсь дать на него хотя бы частичный ответ.
Причем, говоря о китайском характере, надо иметь в виду, пожалуй, тот факт, что разница в психологии относительно немногочисленного образованного слоя китайцев и уже давно необъятной китайской крестьянской массы (так и хочется сказать — биомассы), скорее всего, была большой в XIX веке и остается большой в веке XXI. И поэтому, говоря о китайском национальном характере, я тут имею в виду тот его вариант, который свойствен верхней части китайского общества.
Конечно, и терпеливые кули XIX века, и почти бесправные и почти невежественные крестьяне XXI века, безучастно стоящие у подножия сверкающих пекинских небоскребов со своими старенькими грузовыми велосипедами, нагруженными зеленоватыми китайскими мандаринами, о чем-то думали и думают...
Они безучастны лишь внешне — человек не корова... Но они вмешиваются в ход истории редко — когда уже невтерпеж и когда терять нечего или почти нечего... А текущую ситуацию определяют, увы, образованные и поддерживаемые ими власти предержащие.
Так вот — некоторая информация к размышлению об образе мыслей «мандариновой» части тогдашнего китайского общества...
В начале 60-х годов XIX века феодальная Япония была уже Западом «вскрыта», но еще пребывала в почти абсолютной слабости и растерянности. И правительство Иэмоти — предпоследнего сегуна из дома Токугава (об этом доме и еще много о чем я начну рассказ через десяток абзацев) — обратилось к Китаю с предложением об установлении официальных дипломатических отношений...
Но что было «великой» Небесной империи до веками презираемых дун ян сяо гуйцзы — «карликовых чертей из-за Восточного моря»?
«Чертям» отказали...
А в 1871 году предложение Небесной о союзе против вторжения западных держав отклонили уже «черти», начавшие эру «реформ Мэйдзи».
А еще позднее Муцу Мунэмицу, министр иностранных дел Японии в период японо-китайской войны 1894 — 1895 годов, напишет: «Мы столкнулись с удивительным зрелищем, которое являли две страны, разделенные лишь узкой полосой воды: одна демонстрировала результаты восприятия западной цивилизации, другая оставалась защитником устаревшей практики в восточной Азии. В свое время японцы имели обыкновение относиться к Китаю с великим почтением. Они называли его «Небесной империей» и «Великой империей»... Теперь же мы презираем Китай как фанатичный и невежественный колосс консерватизма».
