Кто-то хмыкнул. На хмыкнувшего цыкнули. Кто-то не то восхищенно, не то упрекающе заявил:
— Это он книг начитался!
Но парень из первого ряда возразил:
— Книг? Смотря каких книг. А то у нас в иной литературе принято так, что если красива, то бездарна. А если труженица, то некрасива, но зато душевно наполнена. Ничего подобного! Бывает, что и трудится она хорошо и она же мещанка!
— Верно! Такой только деньги нужны, и уют ее как паутина!
— А я, — продолжал парень из первого ряда, — отдам предпочтение той, которая красива духовно. Хотя верю в то, что может быть в единстве и внутренняя и внешняя красота.
Парень из первого ряда сел. На трибуну вышел другой — худенький, с запавшими щеками. Он трижды поправил очки, как бы рассекавшие его тонкое лицо надвое. И вдруг позвал:
— Ну иди, Аннушка, иди! — снова поправил очки, решительно взъерошил волосы.
— И этот о любви! — крикнул кто-то.
— Да, о любви. К труду! — и парень вышел из-за трибуны. — Человек рожден трудиться. Понимаете? Рожден. Историческая неизбежность. Без труда не будет прогресса. И как же счастлив тот, кто познал радость в этой неизбежности! Он может всю жизнь махать кувалдой и будет счастлив. А другой пусть и трудится лучше первого, но лишь потому, что ему нужны деньги. И он, этот любитель большого заработка, если бы была возможность не работать, не работал бы.
Парень налил себе воды, жадно отпил половину.
Зал с интересом ждал.
— Первый счастлив, самый счастливый на свете человек, потому что труд поднимает его до высот. Не до высот славы, нет! До духовных высот. И я теперь сам понял, какая мудрая пословица у туркмен: «Если ты не вырыл ни одного колодца, не вырастил ни одного дерева, не убил ни одной змеи, ты зря пришел на эту землю». Вот первый понял эту пословицу, а второй всю жизнь чувствует, что на шее его висит камень. А есть и совсем жалкие люди: которые трудятся ради славы. Те, для кого слава всего важнее, те несчастные. — Он допил воду, опять поправил очки и спустился со сцены.
Диспут разгорелся. И все выступавшие — каменщики, штукатуры, сварщики, бетонщики — связывали творческий труд, совесть и счастье воедино.
Был уже первый час ночи, но никто не смотрел на часы. Народу набилось столько, что на сцену не пробраться. Выступали с места. Снова зашел спор о долге и чувстве. О вере. Вставали, садились, кое-кто хватал «противника» за грудки.
В заключение выступил Григорий, подвел итог. Сказал, что смысл жизни — в служении обществу.
