И— самое важное— какие отношения у него сложатся с мировым капиталом? В двадцатом веке, следуя традиционной формуле экономического присутствия и политического отсутствия, «холодная война» была жизненно необходима Соединенным Штатам, ибо придавала легитимность их военным операциям за границей, которые проходили под гегемоническим флагом защиты «свободного мира» от коммунизма, второго члена бинарной оппозиции, служившего капитализму вечным «другим». В новой ситуации глобальности эта стратегия уже не имеет смысла: бен Ладен так же встроен в глобальный капитализм, как и сам Буш. В то же время надежда, что каким-то образом удачно переустроенный, постмодерный суверенитет станет новой парадигмой власти, как предположили в своей «Империи» Хардт и Негри, сейчас кажется чрезмерно оптимистической.
[7]Не станет ли глобальный суверенитет, опирающийся на США, страшным оружием глобального капитала? Конечно, уже в нынешнем «чрезвычайном положении» оперившиеся протестные движения против глобального капитала чувствуют тяжелую руку по-новому работающих секретных служб. Но тут есть противоречие, которое может помешать притязаниям США на глобальную власть, по крайней мере, в ближайшем будущем. Глобальный капитал не может существовать без свободы передвижения, которую глобальная война против терроризма с необходимостью ограничит. Что вполне вероятно и, возможно, даже желательно, поскольку в таком случае глобальный капитал начнет выходить из-под прикрытия, которое ему обеспечивает Америка. Возможно, даже желательно, поскольку приравнивание глобального капитала к американизации только затуманивает политическую ситуацию.
Глобальный капитализм следует анализировать под тем же двойным углом зрения, которым мы пользовались, говоря о государственном режиме США. С одной стороны, он — само основание полноценного осуществления глобальной публичной сферы. С другой, он остается необоримой системой жесточайшей эксплуатации труда человека и природы.[8] Настоящим кошмаром станет, если террор, порожденный тотальной и неограниченной войной с террором, если союз держав под руководством США (в большей степени, нежели потенциально более демократической ООН) будет развиваться так, что станет защищать глобальную мобильность капитала и его интересы, а не множество и интересы глобальной публичной сферы.
Глобальный суверенитет, который попытается монополизировать насилие ради защиты глобального капитала, станет проявлением реакционного космополитизма, потому что ему чуждо представление о радикальной социальной справедливости. Аль-Каеда и исключительность ее фундаменталистской борьбы — это проявление реакционного радикализма, потому что ей чуждо космополитическое чувство публичной сферы. Но когда радикализм и космополитизм окажутся в единой глобальной публичной сфере, когда множество не будет обманывать ни одна из сторон, когда западная гегемония провинциализируется внутри всего человечества, тогда террор и антитеррор потеряют почву под ногами. А произойдет ли это, зависит от нас.
