— Все уехали. Дети спят? — спросил Йоаким.
— Да, мне кажется, да. Габриэль поел и сразу заснул, но Ливия долго не могла заснуть и звала меня.
Кивнув, Йоаким подошел к плите и поставил чайник.
— Она плохо спит, — сказал он.
— Она говорила о Катрин.
— Вот как… Будешь чай?
— Нет, спасибо. Она много о ней говорит, Йоаким?
— Достаточно.
— Что ты ей сказал?
— О Катрин? Немного. Я сказал, что мамы… нет.
— Нет?
— Что она уехала, так же как я раньше уезжал. Я не могу им рассказать это сейчас. — Йоаким с тревогой взглянул на мать. — А что ты ей сказала?
— Ничего. Это ты должен ей рассказать.
— Я это сделаю. Когда ты уедешь и я сам останусь здесь с детьми.
Мама мертва, Ливия. Она утонула.
Сможет ли он выговорить эти слова? Это все равно что дать Ливии пощечину.
— Вы переедете обратно? — спросила Ингрид.
Йоаким посмотрел на мать с недоумением. Он знал, что она хочет этого, но все равно изобразил удивление.
— Обратно? — переспросил он. — В Стокгольм?
И прибавил мысленно: «И оставим Катрин?»
— Да, в Стокгольм. Я же живу там.
— У нас ничего нет в Стокгольме, — ответил Йоаким.
— Но вы можете купить ваш прежний дом в Бромме.
— У нас нет денег. Все деньги пошли на хутор.
— Но его можно продать…
Ингрид замолчала.
— Продать Олудден? Кто захочет купить дом в таком состоянии? Его надо отремонтировать — а кто будет этим заниматься? Мы с Катрин планировали все сделать своими руками.
Ингрид помрачнела и устремила взор в окно.
Через некоторое время она сказала:
— Эта женщина на похоронах… Та, что опоздала… Это мать Катрин? Художница?
Йоаким кивнул:
— Да, Мирья Рамбе.
— Мне кажется, я видела ее на свадьбе.
— Я не знал, что она придет.
— Как же иначе? Ведь это ее дочь.
— Но они почти не общались. Я видел ее только раз — на нашей свадьбе.
— Почему они не ладили?
— Не знаю. Они иногда созванивались, но Катрин никогда не говорила о Мирье.
— Она живет здесь?
— Нет, она живет в Кальмаре, насколько я знаю.
— А ты не хочешь с ней поговорить?
— Нет, — ответил Йоаким. — Но мы можем еще столкнуться. Остров маленький.
Он тоже посмотрел в окно. Ему ни с кем не хотелось разговаривать, ни с кем не хотелось встречаться. Ему хотелось запереться в доме и никогда больше его не покидать. Ему не хотелось ни искать новую работу, ни ремонтировать дом. Хотелось только лежать в кровати всю оставшуюся жизнь, вспоминая Катрин.
