Матрос-голландец сидел верхом на спине неподвижного Соланы.
— Свяжи его! — приказал Дювивье. — В лазарет, Понсека! Врача к девочке!..
Субмарина наполнилась топотом, кто-то кричал по судовому радио, вызывая врача в лазарет. Часть команды во главе со вторым помощником забаррикадировалась в столовой экипажа. Несколько минут шли переговоры через дверь.
Уговорили — второй помощник согласился выйти и осмотреть торпедный аппарат Соланы.
И наконец Бен Ферри отдал долгожданный приказ:
— Командую «Голубым китом»! По местам стоять, к всплытию!
Загудел ревун.[13] Команда занимала свои места, кто весело, кто с тревогой, — ведь бунт, за это «премия» бывает скверная…
Снова полная тишина наступила в субмарине. Нетерпеливая тишина перед возвращением на поверхность, к живому свету.
Командир поста погружения и всплытия доложил — все готово. Можно всплывать. Старшина гидрофонистов доложил: с поверхности окликает крейсер «Жанна д'Арк». Требует позывные.
— Ответить: субмарина «Голубой кит» всплывает с застопоренными машинами. Нужна срочная медицинская помощь.
Коротышка Бен кивнул командиру поста погружения и всплытия.
Зашипел сжатый воздух.
Субмарина рванулась вверх.
Что же делали в институте, пока далеко в море происходили все эти события? Мы расстались с Дровней в шестнадцать тридцать восемь, когда начальник Проблемного отдела вел отсчет от десяти до нуля.
Черненко вывел Игоря за дверь, к Татьяне Григорьевне. Мудрый Евграф Семенович уже распорядился по-своему в коридоре: толпа стояла в отдалении, только бабушка сидела у двери.
Кресло, стакан воды и валидол для бабушки спроворил тот же Евграф Семенович.
— Дорогая Татьяна Григорьевна, — внушительно сказал Черненко, — всё, всё уладится! Мальчик побудет с вами.
Он шепнул Игорю:
— Помалкивай, хлопец! — и прошел в лабораторию, прежде чем бабушка успела спросить что-либо.
Она только подняла руку, а Черненко был уже за дверью.
— Ноль! — произнес академик.
Загудели, задрожали перегруженные машины. Стрелки на белых циферблатах рванулись вправо и запрыгали, отскакивая от упоров. Старший оператор доложил:
— Мощность на оси — ноль.
И все поняли, что лепесток взял на себя полную мощность установки, он опять был перегружен, хотя «Ясень» остался в далекой Бухаре, чтобы хватило мощности на лепесток!
— Проходит головные антенны! — крикнул оператор.
Люди стояли по стенам и смотрели на ковер. Белый непрозрачный туман заклубился над полом. Яков Иванович всматривался в туман и сжимал спинку стула, будто помогал ревущим машинам, будто принимал Катину тяжесть на свои руки…
