— Милн пытался ударить меня ножом, мы сцепились врукопашную, я не удержался на ногах и влетел в комнату Долорес, ну а потом… пришлось стрелять.
— Это правда?
Долорес презрительно улыбнулась.
— Не верьте ему. Этот негодяй способен на что угодно!
— Психопатка! — Лоретти повернулся и направился к себе в комнату.
— А вы, Милн, потрудитесь… — Я обернулся к нему и увидел, что он, закрыв глаза, сползает на пол. Рубашка на нем была пропитана кровью.
Мы с Долорес перенесли, его в комнату.
Рана оказалась пустяковой. Пуля скользнула по ребру, но, пройди она немного правее, экспедиция лишилась бы еще одного специалиста.
Милн быстро очнулся и снова начал скулить. Долорес хотела сделать ему обезболивающий укол, но он, увидя шприц, пришел в совершенное исступление. Пришлось дать ему виски.
Мы подождали, пока он уснул рядом с наполовину опорожненной бутылкой, и вышли в коридор.
— Ну, Долорес, вам по-прежнему нечего мне сказать?
Она закрыла лицо руками.
— Не спрашивайте меня ни о чем, мистер Клинч, право, я ничего не знаю!
— Все равно вам придется дать откровенные показания, не здесь, так на Земле.
— Сжальтесь!
Первый раз в жизни женщина стояла передо мной на коленях. И какая женщина! До чего же она была хороша в позе кающейся грешницы!
— О, пожалуйста, умоляю вас, отправьте меня на Землю. Я готова на что угодно, только не переносить этот ужас!
Что я мог ей ответить? Отправить ее вместо себя? Я не имел на это права. У меня на руках было нераскрытое убийство, и виновна она или нет, но до окончания следствия нельзя было дать ей возможность скрыться от правосудия. Ищи ее потом по всему свету.
Я поднял ее и отвел в комнату.
— Успокойтесь, Долорес. Обещаю вам, что, как только я вернусь на Землю, за вами отправят, специальный корабль. А сейчас ложитесь спать. За Милном я присмотрю сам. Если понадобится, разбужу вас.
Мне не пришлось ее будить. Я лег в кровать и будто провалился в преисподнюю. Терзали кошмары, чудились чьи-то крики, и я долго не мог проснуться от настойчивого стука в дверь.
— Мистер Клинч, мистер Клинч! Откройте, случилось несчастье! — это был голос Долорес.
Я выбежал в пижаме и босиком.
— Что произошло!
— Милн мертв, он отравился.
В комнате Милна пахло горьким миндалем. Я поглядел на кирпичный цвет лица покойника и спросил:
— Цианистый калий?
— Да.
На столе мы нашли мензурку со следами яда и записку. Характерным пьяным почерком было нацарапано:
«Я вынужден так поступить, потому что лучше лишить себя жизни, чем…»
