— Ш-шофер... На ф-фабрике, в областном городе.
— А еще?
Сташевская молчала. Мальчик дергал ее за юбку, просился на руки, а она не сводила перепуганных глаз с Гринько.
— Не знаете или не хотите говорить? Тогда я вам скажу. Тенгиз Валиев замешан в преступлении, которое сурово карается законом, — в хищении социалистической собственности. И вы это знали!
— Нет! Клянусь, нет!
— Но догадывались. Разве не так?
— Н-не знаю. — Сташевская смутилась. — Иногда мне казалось...
— Что он на удивление много зарабатывает?
— Да. Тенгиз сердился, когда я спрашивала. Я, говорит, шофер, а шофер всегда при деньгах. Если у него на плечах голова.
— Тамара, — Гринько глянул в окно, — вы любите его. Помогите мне. Не скрою, наказания он не избежит, но смягчить его судьбу еще не поздно. Скоро он придет сюда...
В глазах Сташевской вспыхнула радость и сразу же угасла. Мальчик все еще теребил ее за юбку, женщина прижала его к себе, тихо заплакала.
— Что я могу?
— Много. Вы имеете на него влияние. Уговорите, чтобы он прислушался к моему совету, не вытворил еще чего-нибудь.
Послышался рокот мотора.
— Он, — сказал Гринько. — Решайтесь, так будет лучше.
Валиев вошел без стука, чуть ли не бегом.
— Салют, Тамарка! — крикнул с порога. — А что это мы плачем? Сынок, это ты обидел маму? А ну, признавайся! — Заметив Гринько, нахмурился. — Что тут происходит? Ты кто такой? Ты что тут делаешь?
Гринько сделал шаг, отрезая Валиеву дорогу к двери.
— Слишком много вопросов, — сказал он. — Но все законные. Потому и отвечаю: моя фамилия Гринько, я из уголовного розыска, жду вас, Тенгиз Валиев. Поговорим?
Продолговатые глаза Валиева спрятались в щелках век. Какое-то мгновение он колебался, не зная, как себя вести, затем полоска черных усиков поползла вверх, что, вероятно, означало усмешку:
— Поговорим.
— С этой минуты, Тенгиз Валиев, вы задержаны, — сказал Гринько. — Вам будет предъявлено обвинение в хищении социалистической собственности, использовании в корыстных целях государственного транспорта, покушении на жизнь гражданки Полищук. Всего не перечислишь, да и не моя это задача. Говорю вам лишь для того, чтобы вы знали: нам известно все, отпираться бессмысленно.
Всего лишь на секунду отвернулся младший лейтенант, чтобы глянуть в окно — показалось, что кто-то направляется к дому, и тут же услышал отчаянный крик Сташевской:
— Тенгиз!
Одним прыжком Гринько оказался около Валиева и вывернул ему руку. Звякнул о пол нож.
— Э, голуба, так не годится. Мы же условились поговорить. Симпатичная финочка. Сам смастерил? Спасибо вам, Тамара, что уберегли его еще от одной глупости. Он и так наделал их больше, чем нужно.
