— Нисколько, — заверил Гринько.
Юля молчала. Было похоже, что она перебирает в памяти давние события, может, вспоминает подробности — слова и взгляды, которым когда-то не было придано надлежащего значения. Мы любим копаться в прошлом, но даже если искать там радости — напрасное занятие. Наверное, потому, что его не вернешь. Время необратимо, а вместе с ним все, что оно унесло с собой.
— Я тут задержусь, — сказал Гринько. — А вы идите. Если что-то вспомните — вот мой телефон.
Юля послушно положила бумажку в сумочку, стала прихорашиваться, заглядывая в круглое крохотное зеркальце, и поднялась.
— Знаете, я раньше думала, что в милиции... Спасибо вам, товарищ...
— Гринько, — подсказал он.
— Вы очень вежливый человек. Вот и фамилия у вас, как у известного киноартиста. Правда, внешне вы не похожи. — Юля вымученно улыбнулась. — Вы о Нине ничего плохого не думайте. Она честная, слышите? Она всегда была такая честная...
Юля снова всхлипнула и, круто повернувшись, почти побежала вдоль аллеи.
Гринько машинально, как всегда в тех случаях, когда ему хотелось сосредоточиться, вынул из кармана ивовую палочку и перочинный нож.
2
Был полдень. Кисейные шторы прикрывали окно в кабинете Журавко. На столе дребезжал вентилятор.
Начальник райотдела размеренным шагом ходил по комнате, в моложавых глазах поблескивали гневные искорки.
— Завтра депутат Журавко отчитывается перед избирателями, — говорил он, и в голосе его прорывалось раздражение. — Где бы вы думали? На трикотажной фабрике. Что я скажу людям, если меня спросят о смерти Сосновской? Что расследование топчется на месте? Нечего будет ответить ни депутату Журавко, ни полковнику милиции Журавко. Позор!
Ремез прокашлялся.
— А если перенести отчет на более поздний срок, товарищ полковник? На неделю, на две...
— Блестящая идея! Это же самое, слово в слово, я предложил председателю райисполкома Лубенцу. Хотите знать его ответ? «Где гарантия, — сказал он, — что через неделю сотрудники вашего угрозыска распутают это дело?»
— Ну, знаете... — заерзал на стуле Очеретный.
— Лубенец вспомнил и о краже телевизора прямо из кабинета председателя областного комитета ДОСААФ. С тех пор, говорит, не две недели прошло, а два года.
— Ну и память! — удивился Гринько.
— Этим делом занимался сам Панин, — не без ехидства подбросил Очеретный.
Полковник нахмурился.
— Люди не знают Панина, Журавко, Очеретного. Они знают милицию. И хотят верить, что ей под силу раскрыть любое преступление. Однако мы собрались сюда не для дискуссии. Прошу!
