Жар бросился ему в голову, но он себя одернул. Принцессе не интересно, что ее фигурка творит с его температурой.
– Ты выглядишь как женщина, намеренная заняться делом.
– Точно. Сегодня Лидия пустит меня в кухню. Мы собираемся печь печенье. Когда будет готово, я тебе принесу. А потом Морган обещал мне показать, как доить корову. Здорово, да? У нас в Ксеноре тоже есть коровы, но никто не предлагал мне попробовать их подоить.
– Уверен, что не предлагал, – хмыкнул Оуэн. Делфайн сморщила носик.
– Можешь смеяться, сколько хочешь, но тебе-то не приходилось всю жизнь сидеть в золоченой клетке.
Она права. Оуэн жил, как хотел, и делал, что хотел.
– В золоченой клетке так плохо?
Задумчивые глаза остановились на его лице.
– Ну, не совсем. Я понимаю, какие у меня есть привилегии, но... Иногда мне становится душно. Хочется бежать, а не идти. Не ехать степенно рысью, а мчаться галопом. Иногда я поступаю импульсивно, а мои родные ужасаются.
Раньше ему уже приходилось слышать подобные слова. Оуэн шагнул ближе:
– Не чувствуешь ли ты себя здесь, во, «Втором шансе», в ловушке?
Делфайн проницательно взглянула на него, и он понял – она слышала про его жену. Неудивительно, хотя Андреас вряд ли много рассказывал о нем своим домашним. Файя плакалась каждому, кто согласен был ее слушать. Слова «в ловушке» были одними из ее любимых.
– Ты очень гостеприимен, – сказала Делфайн. – Как я могу чувствовать себя в ловушке? Быть такой неблагодарной?
Его пронзило разочарование.
– Ты не обязана быть благодарной. Я отлично знаю, поездка сюда не входила в твои планы.
– Я тоже знаю, что хлопоты с принцессой не входили в твои планы. Андреасу пришлось долго тебя уговаривать.
– Андреас мог просить меня о чем угодно, и я бы согласился.
– Как сестре мне очень приятно это слышать. Ты и Андреас хорошие друзья, но такая преданность... все что угодно...
– Не надо относить это к разряду особенного благородства. Я обязан Андреасу.
– Чем?
Поняв, что сказал слишком много, Оуэн отвернулся. Несмотря на дружбу с ее братом, точнее, именно из-за их дружбы, он не мог обсуждать с Делфайн столь личные проблемы. В противном случае есть риск оказаться чересчур откровенным, в то время как разделяющие их барьеры слишком прочны... Дураком надо быть...
– Мне пора работать, – пробурчал он. Ему не хотелось обсуждать неразрывные узы, существующие между ним и Андреасом. Не хотелось вспоминать, видеть жалость в ее глазах.
Он ринулся к двери, словно от проблем можно сбежать, если двигаться достаточно быстро.
