— А что, не похож?
— Просто вы не типичный менеджер.
— У моей жены кафе.
— Я не хочу слушать о вашей жене.
— Я только хотел объяснить, что не буду соблазнять тебя. Во всяком случае, не сегодня.
Она улыбнулась ему большими карими глазами. Акеми не была абсолютной красавицей, скорее относилась к тому типу женщин, которых мужчины называют «в принципе хорошенькими». Она говорила, что ей двадцать два года, но, вероятно, ей ближе к двадцати пяти. Маленькие девушки всегда выглядят моложе.
— Ну, что будешь кушать? — спросил он.
Взглянув на букет, Такино решил, что дальнейшие разговоры излишни.
— Лобстер и консоме.
— А у меня настроение съесть стейк. Думаешь, наверху, в ресторане, его сделают?
— Возможно.
Акеми затушила сигарету в пепельнице. У неё были пухловатые ручки, особенно если сравнивать их с длинными тонкими пальцами Юки. Казалось, форма пальцев их рук явно показывает, насколько эти двое не похожи.
— Ты всегда обедаешь? — спросил Такино, вставая.
— Что вы имеете в виду?
— Не знаю. Я просто подумал, что, может быть, ты относишься к тому типу людей, которые пропускают ланч, а просто едят, когда хотят.
— Я как раз хочу есть, — ответила она.
Она встала; её макушка едва доставала до его подбородка. Акеми носила короткую стрижку. У неё была алебастровая кожа, и она всегда делала только лёгкий, простой макияж. Ногти она тоже не красила. Но поставьте её рядом с Юки, и вы без труда поймёте, кто из них профи.
— Знаете, вам не стоит любить меня, Такино-сан, — она указала рукой на цветы на столе.
— Кажется, ты совершенно уверена в себе.
— Я серьёзно говорю. Я плохая женщина.
— Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что ты влюбилась в меня. В любом случае не надо обо мне беспокоиться: мужчины любят плохих девочек.
Такино положил руку на её хрупкое плечо. В воздухе витал запах роз и духов.
Входная дверь дома оказалась заперта.
Переодеваясь в джинсы и трикотажную рубашку, Такино слышал воркование Кёрпера и Кёрпи на балконе. Юки до сих пор не вернулась. Она часами сидела в госпитале у постели отца, слушая, как он, словно заведённый, повторяет одни и те же старые истории.
Она жила с отцом и бабушкой с тех пор, как ей исполнилось три года. Бабушка умерла, когда Юки было семнадцать. Вот так они остались вдвоём.
Такино очень хорошо понимал те чувства, которые испытывала Юки, но он ничем не мог ей помочь. Он не хотел вмешиваться; к тому же это был не тот случай, когда деньги могли изменить ход заболевания. Ему оставалось лишь хранить спокойствие и наблюдать.
