Девушка и хозяин теперь один на один. Мистер Бартоломью подходит к камину. Он нагибается и кочергой подгребает недогоревшую бумагу к пылающим поленьям. Затем выпрямляется и взирает на дело своих рук. Девушка у него за спиной медленно поднимает голову. По глазам видно, что он о чём-то размышляет или что-то замышляет. После недолгого колебания она встаёт и, тихо переступая босыми ногами, приближается к безучастной фигуре у камина. На ходу она вполголоса что-то приговаривает. Чего она домогается, угадать нетрудно: подойдя к хозяину, она вкрадчивым, но привычным жестом пытается обнять его за талию и слегка прижимается обнажённой грудью к его спине, словно сидит позади его седла.
Человек у камина тут же хватает её за руки — без гнева, с тем только, чтобы избежать объятий. Удивительно ровным голосом — без тени злости или укоризны — он обращается к девушке:
— Ты неразумная лгунья, Фанни. Я ведь слыхал, как ты стонала, когда в последний раз ему отдавалась.
— Это было одно притворство, сэр.
— А ты бы рада отдаться ему и непритворно.
— Нет, сэр. Вас и только вас я чаю удовольствовать.
Мистер Бартоломью молчит. Девушка украдкой высвобождается и снова пытается его обнять. Но он решительно отталкивает её руки.
— Одевайся. И я научу, как меня удовольствовать.
Девушка не отступает:
— Я для вас души не пожалею, сэр. Доверьтесь мне — и естество ваше поднимется, как жезл глашатая, и уж тогда употребите меня ему в угоду.
— Сердца у тебя нет. Да прикрой же ты свой срам! Прочь от меня!
Мистер Бартоломью по-прежнему стоит лицом к камину. Девушка с задумчивым видом начинает одеваться. Одевшись, садится на скамью. Проходит время. Не выдержав долгого молчания, она окликает хозяина:
— Я одета, сэр.
Тот, словно очнувшись от грёз, едва поворачивает голову и снова вперяет взгляд в огонь.
— В каких летах ты сделалась блудодейкой?
Не видя его лица, уловив необычную интонацию и подивившись неожиданному проблеску любопытства, девушка с запинкой отвечает:
— В шестнадцать лет, сэр.
— В борделе?
— Нет, сэр. Меня совратил хозяйский сын в доме, где я служила в горничных.
— В Лондоне?
— В Бристоле. Откуда я родом.
— И у тебя был ребёнок?
— Нет, сэр. Но однажды хозяйка обо всём проведала.
— И наградила за труды?
— Да, если палку от метлы можно почесть за награду.
— Что же привело тебя в Лондон?
— Голод, сэр.
— Разве Господь не дал тебе родителей?
— Они не пожелали принять меня обратно в свой дом, сэр. Они из «друзей».
— Каких ещё друзей?
