— Что же мне делать с тобой, Фанни? Отослать обратно к Клейборнихе и велеть, чтобы она тебя выпорола за непокорство?
Девушка стоит молча и неподвижно; её, как видно, не удивило, что мистер Бартоломью называет её Фанни, а не Луиза, как Фартинг.
— Не затем ли я тебя нанял, чтобы ты доставляла мне всяческие удовольствия?
— Затем, сэр.
— На всякий бы лад доставляла — и на французский, и на итальянский. Явила бы все свои срамные ухватки.
Девушка молчит.
— Стыдливость пристала тебе не больше, чем навозной куче шёлковый убор. Сколько мужчин предавалось с тобой блуду за последние шесть месяцев?
— Не знаю, сэр.
— И как именно предавались, тоже не знаешь? Прежде чем мы с Клейборнихой ударили по рукам, я всё про тебя выспросил. Даже французская болезнь гнушается твоим шелудивым телом. — Он внимательно смотрит на девушку. — Сколько ни есть в Лондоне охочих до греческой любви, каждому ты позволяла с собой содомничать. Даже рядилась в мужское платье, утоляя их похоть. — Снова испытующий взгляд. — Отвечай же. Так или нет?
— Да, я рядилась в мужское платье, сэр.
— Ну так гореть тебе за это в геенне огненной.
— Я буду гореть не одна, сэр.
— Только тебя-то опалит поболе других, ибо на тебе грехи их. Уж не мнишь ли ты, что Господь равно наказует и падших, и тех, кто привёл их к падению? Что Он не делает различия между слабодушием Адама и злокозненностью Евы?
— Я, сэр, того не разумею.
— А я тебе растолкую. И то ещё растолкую, что деньги за тебя уплачены, и хочешь ты или не хочешь, но отработаешь сполна. Статочное ли дело, чтобы наёмная кляча указывала ездоку?
— Я вам, сэр, во всём покорствую.
— Для видимости. Но строптивость твоя временами проглядывает столь же ясно, как и твоя нагая грудь. Или ты думаешь, что я слеп и не приметил твоего взгляда там, у брода?
— Всего-то навсего взгляд, сэр!
— А пучок цветов под носом — всего-навсего фиалки?
— Да, сэр.
— Лживая тварь!
— Нет, сэр!
— То-то что «да, сэр». Я догадался, к чему этот взгляд, что за смрад источали твои треклятые фиалки.
— Просто они мне приглянулись, сэр. У меня и в мыслях не было ничего дурного.
— И ты можешь в том поклясться?
— Да, сэр.
— Преклони колена. Вот здесь. — Мистер Бартоломью указывает на пол, на место возле скамьи.
Помедлив мгновение, девушка подходит к нему, опускается на колени и склоняет голову.
— Не прячь глаза.
Девушка поднимает голову, взгляд её карих глаз устремлён в его серые.
— Повторяй за мной: «Я публичная девка».
— Я публичная девка.
