Петрович | страница 21

— Хватит, Яков. Она что, приехала?

— Кто? Людка? Приехала… Да ты забудь о ней. Дрянь она.

— Когда приехала?

— А шут с ней… Я дрянь, а она дрянней дряни…

— Дай сюда бутылку!

Столетов встал, устремив на Дедюхина неподвижный мерцающий взгляд. Вероятно, с таким же взглядом отбирал он наган у милиционера.

— Я покупал, а не ты… — начал было Дедюхин, но, взглянув на его лицо, покорно протянул бутылку.

Столетов взял ее за горлышко и запустил вдаль. Она ударилась о бетонный забор и разбилась на мелкие осколки.

Дедюхин крякнул.

— Куда она пошла? — спросил Столетов.

— Кто?

— Людмила.

— Туда куда-то, — неопределенно махнул рукой Дедюхин. — Ночь, а душно… — Он расстегнул во́рот и снова опустился на скамейку, — жара… И кукурузе худо и человеку.

Луна была на ущербе. Темный лес стоял неподвижно. Людмила Сергеевна шла проселком, надеясь встретить попутную машину. Это были ее родные места. Километрах в тридцати отсюда, в Воскресенском, она родилась. Но ни радости, ни умиления не было в ее душе. После того как девчонкой по глупости связалась с учителем и его арестовали, не любила она вспоминать Воскресенское. Здесь жизнь ее пошла под откос. Здесь она вызывающе вела себя у следователя, здесь ее уволили из школы. Ей пришлось уехать за тридевять земель. С трудом она устроилась работать в Казахстане, но и там ее обвинили, что она скрыла связь с врагом народа, исключили из комсомола и уволили.

К тому времени беременность ее стала заметна, и ее никуда не принимали. На нее напала апатия. Она вся окоченела. Если бы не дочь, она бы пропала. Но как только родилась Светланка, Людмилу Сергеевну словно подменили. У нее появилась изворотливость, наглость и удивительная, звериная цепкость. Ей удалось даже, как она любила говорить, «упорядочить свою личную жизнь» — выйти замуж за актера-манипулятора, и дочь стала носить звучную фамилию — Задунайская. Муж любил Людмилу Сергеевну, ревновал, рыдал, просил прощения, но перед самой войной ему стало известно, что Светлана — плод связи Людмилы Сергеевны с репрессированным, и влюбленный манипулятор сбежал торопливо и позорно, позабыв даже лакированный ящик, в котором зайцы превращались в голубей.

Так в начале войны Людмила Сергеевна осталась с четырехлетней дочерью совершенно одинокая, без денег и без работы. Каким-то чудом ей удалось устроиться в военторговскую столовую. Там она подружилась с штабным парикмахером, которому сообщила под страшным секретом, что отец Светланы — известный в то время генерал. Парикмахер был толстый и гордый. Он тоже любил Людмилу Сергеевну, кормил ее офицерским пайком, но хвастал приятелям не тем, что победил ее сердце, а тем, что у нее дочь от генерала. Он сильно выпивал и, опохмелившись, приказывал Людмиле Сергеевне массировать ему затылок. В конце войны к нему нагрянула законная жена, и Людмиле Сергеевне пришлось уходить…