Какую роль в этом процессе идеологических изменений сыграло падение Берлинской стены? Какой была ваша реакция, когда к вам пришла эта новость, и какова была реакция лично Маркоса?
Маркос: Да, падение Берлинской стены означало для нас оказаться в полной пустыне. Мы говорим о периоде нашего абсолютного одиночества в горах. Это значило, кроме всего прочего, задать себе вопрос о том, может ли выжить некая концепция мира без постоянной обратной связи с теми, в интересах кого, как предполагалось, она существовала. То, что нас удивляло, это не столько само падение Берлинской стены, само падение социалистического лагеря, сколько удовлетворение, с которым его восприняли народы, которые, как предполагалось, были освобождены благодаря социализму. А теперь они чувствовали себя свободными от социализма. Все это было для нас очень странно. Мы не могли объяснить это просто так при помощи поверхностного анализа, так как это делалось в средствах массовой информации, ограничившись заявлениями типа «они проиграли потому, что там у людей не было свободы».
Оказалось очевидным, что что-то не удалось. Да, социалистические страны сильно пострадали в период холодной войны, но нас удивляло, что люди даже не попытались защитить то, что, как предполагалось, являлось их завоеваниями. Для нас это значило, что невозможно навязать экономическую модель силой оружия.
Но самые трудные для нас вопросы были в том, что же следует за падением Берлинской стены, то есть какие другие стены возводило ее падение, стены, которые мировой капитализм выстраивал на своей неолиберальной стадии. Однополярный глобализированный мир, границы, которые, исчезая для капитала и товаров, умножаются для людей, чтобы дойти до таких гротескных и трагических ситуаций, как в Югославии, расовые войны конца ХХ века, когда твоя кровь может стоить тебе жизни, весь этот абсурд.
Этот мир был построен на лжи. Но это не значит, что это предложение потерпело поражение как мировая идея, я имею в виду левую идею вообще. Вместе с Берлинской стеной исчезла лишь модель политической организации этих левых… Необходимо вспомнить, что эта стена и социалистический лагерь получали серьезную критику не только справа, но и слева, всегда были левые, которые говорили, что необходимо многое изменить. Например, преодолеть эту закрытость, при которой «все то, что против меня, служит моему врагу», которая не позволяла социалистическим странам воспринимать какую-либо критику, не навешивая немедленно на нее ярлык критики предательской, реакционной, ревизионистской и так далее. В результате этого все ошибки, недостатки и нерешенные проблемы накапливались и увеличивались, пока все это не начало разлагаться изнутри.
