Тео слушал его, приоткрыв от удивления рот.
— Неужели ты полагаешь, что я мог выдумать такое? — горько усмехнулся Дэвид. — А она принялась рассказывать мне о том, как играла в этом доме, когда была еще совсем маленькой. А я стоял и слушал ее, как дурак. А потом она ударилась в воспоминания о своей матери, и о своей сестре, и о том, как нелегко ей давалась учеба в школе. Смотрю: она заводится все сильнее и сильнее. — Дэвид закрыл глаза и покрутил головой, отчего шейные позвонки у него громко хрустнули, — А потом она начала плакать. «Господи Иисусе, — подумал я, — помоги мне побыстрее избавиться от нее». — Он открыл глаза и посмотрел на Айви. — И вот тогда она швырнула его.
— Лебедя, — уточнила Айви.
Дэвид развел руками, демонстрируя полную беспомощность.
— Почему ты не рассказал мне об этом сразу? — спросила Айви.
— Да она просто чокнутая. Ну я и решил, что не стоит тебя тревожить лишний раз. — Дэвид подошел к ней сзади и обнял ее. — К чему расстраиваться нам обоим?
Айви отстранилась.
— Есть еще какие-нибудь подробности, о которых мне не нужно знать?
— Айви, я совсем не это имел в виду.
— Что было дальше? — поинтересовался Тео, возвращая их к теме разговора.
Дэвид сунул руки в карманы брюк. — Я принес ей стакан воды и несколько салфеток, а потом спустился вниз за щеткой и совком, чтобы подмести осколки стекла.
— И что же дальше? — настаивал Тео.
— А дальше ничего. Когда я вновь поднялся наверх, ее там уже не было.
На душе у Айви было неспокойно, и тревожное волнение грозило захлестнуть ее, когда она поднималась по лестнице, усталая и растерянная, оставив Дэвида и Тео в кухне.
«К чему расстраиваться нам обоим?» Объяснение выглядело вполне логичным и приемлемым. Но с каких это пор Айви превратилась в беспомощное создание, которое Дэвид вынужден оберегать от сложностей жизни? Разве они не были всегда честны друг с другом?
На пороге спальни она остановилась. С первого же взгляда стало ясно, что полиция обыскивала комнату. Постельное белье смяли и откинули с кровати. Дверцы шкафа были распахнуты настежь, а одежда, висевшая внутри на плечиках, оказалась сдвинута к одной стороне. Ее туалетные принадлежности, лежавшие на комоде, пребывали в беспорядке, и в воздухе висел тяжелый запах сандалового дерева и гвоздики. Аромат, который она некогда так любила, подсказал Айви, что полицейские откупоривали даже флакончик ее духов «Опиум», хотя зачем им это понадобилось, она не могла себе представить.
