Айви почувствовала, как в утробе недовольно зашевелилась и сильно толкнула ее ножкой малышка. Это были уже не прежние, едва заметные движения. «Привет, маленькая моя Тыковка, дорогая моя дочурка». Она прижала обе ладони к огромному животу, на мгновение показавшемуся ей неподвижным и надежным, как скала. Теперь, когда оставались всего три недели до того, как Айви должна была или благополучно разрешиться от бремени, или лопнуть, пора уже было начаться предродовым схваткам. Ложные схватки Брэкстона-Хикса.[2] Прогрев и увеличение оборотов двигателя, в котором недостает смазки для настоящего разгона.
Они с Дэвидом как раз достигли стадии утомительного выбора имени будущего ребенка, и Айви мельком подумала о том, сколько же, интересно, родителей отвергли мысль наречь свое чадо Брэкстоном.
«Я рожу, рожу, рожу, непременно рожу», — повторяла она про себя как заклинание. Айви вышла замуж в возрасте двадцати четырех лет, и ей понадобилось целых пять лет, чтобы забеременеть. Трижды у нее случались выкидыши. Последний раз это произошло, когда срок беременности составил уже двадцать недель, как раз тогда, когда она решила, что все в порядке и можно уже не плевать через плечо.
Подошел Дэвид, остановился рядом и обнял ее там, где раньше находилась талия. Живот у нее выпирал прямо-таки с бесцеремонной наглостью, и Айви казалось, что она носит в себе огромную тыкву, вполне заслуживающую регистрации в Книге рекордов Гиннесса.
— Послушай, Тянучка, — в последнее время старое ласковое прозвище обрело совершенно новый смысл, — похоже, старт получился удачным. Я имею в виду, первый блин не вышел комом. Ты только посмотри, какая собралась толпа, — сказал он.
Айви зажмурилась от удовольствия, когда Дэвид осторожно убрал ее волосы и потерся носом о шею. Айви обожала запах Дэвида, запах богатой, плодородной почвы, суглинка. Ей нравилось смотреть на его соломенно-желтые волосы, торчавшие в разные стороны и, казалось, не знавшие расчески, но у нее прямо-таки замирало сердце, когда он улыбался, отчего расцветало все его лицо, а в уголках глаз разбегались лучики морщинок. Нос, который ему сломали еще в те времена, когда он был членом футбольной команды колледжа, уже после того, как он вполне благополучно отыграл два сезона куортербеком[3] в школьной команде, придавал его в остальном мягким чертам лица выражение решительности и уверенности в себе.
Сама же Айви принадлежала к тому типу женщин, каких называют скорее интересными, нежели симпатичными или красивыми: темные выразительные глаза, чуточку длинноватый носик и большой рот, который никак нельзя было назвать сексуальным. Чаще всего, однако, она почти не обращала внимания на то, как выглядит. Вскочив с кровати, она мчалась в ванную, чистила зубы, поспешно проводила по густым каштановым волосам расческой — и все. Ее вполне устраивала собственная внешность.
