Что касается Энди, ему не было причин унывать. Возможно потому, что он никогда не был бейсбольным фанатом. В любом случае, он сумел поймать то непередаваемое ощущение удачи, которое, казалось, потерял. Энди вытащил свою свободу, как невидимый пиджак, из пыльного шкафа — и примерил вновь…
Я вспоминаю один ясный осенний денек две недели после окончания чемпионата. Возможно, было воскресенье, потому что я помню множество людей, расхаживающих по двору, перекидывающихся мячиком, треплющихся друг с другом о всякой ерунде и заключающих сделки. Другие в это время сидели в зале для посетителей, общаясь с близкими под пристальным взором охранников, рассказывая с серьезным видом совершенно неправдоподобные сказки о своей жизни и радуясь передачам.
Энди сидел на корточках у стены, сжимая в руке подобранные им только что камешки. Лицо он поднял к солнцу и, зажмурившись, впитывал тепло его лучей. В тот день была на редкость ясная погода, это я помню точно.
— Привет, Ред, — окликнул он меня. — Подсаживайся, поговорим. Я подошел.
— Хочешь? — Он протянул мне парочку тщательно отполированных «тысячелетних сэндвичей». — Конечно. Чудные вещицы… Спасибо большое тебе. Энди сменил тему:
— У тебя в следующем году знаменательная дата. Я кивнул. В будущем году я отмечу тридцатилетие своего поступления в Шоушенк, шестьдесят процентов жизни проведено в тюрьме…
— Думаешь, ты когда-нибудь выйдешь отсюда?
— Разумеется. Когда у меня отрастет длинная седая борода, а старческий маразм разовьется настолько, что я уже не буду осознавать, в тюрьме я или на свободе.
Энди слегка улыбнулся и прищурился на солнце:
— Хорошо.
— Я думаю, в такой чудный денек почему бы не быть хорошему настроению. Он кивнул, и некоторое время мы молчали. — Когда я отсюда выйду, — наконец произнес Энди. — я поеду туда, где все время тепло.
Iн говорил с такой уверенностью, как будто до освобождения оставалось не больше месяца.
— И ты знаешь, Ред, куда я поеду?
— Понятия не имею, и куда же?
— Зихуатанезо, — ответил Энди, медленно, мягко выговаривая это слово, и оно звучало как музыка. — Недалеко от Мехико. Это маленькое местечко в двадцати милях от тридцать седьмой магистрали. Оно находится в сотне миль к северо-востоку от Акапулко в Тихом океане. Ты знаешь, что говорят мексиканцы о Тихом океане? Я ответил, что не знаю.
— Говорят, у него нет памяти. Именно там я хочу провести остаток своих дней. Ред. В теплом месте, где исчезает память.
