– Что-то «мятная» и «лимончик» опаздывают.
– Не переживай, спешат, что есть силы. Так спешат, что, наверняка, уже мокрые.
– Это хорошо, что мокрые.
– Хорошо, что парит так, что кохуны дымятся.
Молчим. Он:
– Я вот недавно занятную вещь прочитал о тайных обществах с революционным уклоном, живущих в прошлом веке. Очень любопытная книга.
– Что ты там опять вычитал?
– Да вот, собирались они тайно и предавались идейным оргиям – порочному сексу.
– Груповухам что ли?
– Верно. Они самые.
– Не понял, а в чем тайна и революция?
– Они так выражали протест против существующих в обществе табу и запретов. Освобождали желание от оков. Демонстрировали свое пренебрежение. Вроде если все будут трахаться, когда захотят, то мир изменится в сторону всеобщего счастья и избавиться от собственнического отношения к плоти, а с ним и ко всему остальному.
– В смысле? Если у нас зачесалась шняги, и мы имеем, возможность потереться ими об кого-нибудь, то мы разрываем цепи рабства?
– Точно.
– Тогда за дело революции мой кухонный прибор готов стоять на смерть.
– Именем желания, освобожденного от многовековых оков, расстреляем всех телок из наших не знающих пощады к врагу спермометов.
– Именем революции скидывай штаны и задирай юбки!
Смеемся, поглядывая друг на друга. Напарник:
– Только нашим женам лучше об этом не догадываться!
– Само собой, а то моя точно не обрадуется тому, что ее муж революционер. Обзовет «похотливым козлом» в лучшем случае и потребует материальной компенсации душевному ущербу, в худшем – развод и раздел заработанного мною имущества, и прощай загородный дом и бассейн.
– Надо пользоваться наследием наших товарищей. Готовиться к бунту тайно.
– И нельзя подпускать к женам соратников, а то пока мы тут будем париться, какие-нибудь шустрые малые будут, забавляется с нашими окольцованными дырочками, продавливая матрасы на наших супружеских ложах.
– Да. А вообще наши предшественники хорошо постарались, так и хочется пожать их крепкие товарищеские руки. Раньше, я так понимаю, телки плохо велись на такое революционное дело. А теперь все как одна стали такими раскрепощенными и озабоченными, еще писька не обволосатилась, а уже вычитывают в журналах как бы удивить наши члены. А раньше пришлось бы с товарищами по оружию только в борделе прятаться на сходке.
– Согласен. И ведь, по сути, все люди участвуют в групповом сексе, даже если у тебя было за жизнь два партнера, тогда это просто растянутый во времени групповой половой акт. А так одно и тоже, потрахались поменялись местами во времени, потрахались. Только я вот чего не понимаю. Хорошо, победили плотскую собственность, но родит мать дитя революционного акта – отец неизвестный герой, трахающий оковы запретов хрен знает, где и с кем, а она все равно скажет «мой» ребенок. Что дальше? Опять собственность. И что будет делать пацан, когда вырастет, слово «мама» знает на кого говорить, а «папа»? Или счастливый мир будет без слова «папа» и «любовь»?
