Как бы не так! У меня тогда же возникло ощущение, что он как-то слишком подчеркнуто стоял на краю тротуара, внимательно глядя в сторону площади, а потом столь же внимательно посмотрел в другую — на супермаркет, и, казалось, просто не видел машины прямо у себя под носом. Ну и конечно, в тот же вечер он навестил нас и с обычной своей тактичностью осведомился у Чарльза:
— Чего это она — машину водить учится? (Не знаю, но, по-моему, решить, что я учусь летать, было трудно.)
— По-твоему, выйдет у нее что-нибудь? — расслышала я его вопрос, но что ответил Чарльз, не разобрала.
Однако он наш старинный друг, и, когда Чарльз объяснил ему, что и как, и добавил, что люди вечно суют нос в чужие дела, старик Адамс заметил:
— Ага! А старуха Уэллингтон тут первая!
Едва он вообразил, что скрывали мы это именно от нее, и представил себе мгновение торжества, когда мисс Уэллингтон скажет, что подумать только, я научилась водить машину, а он ответит, что знал это с самого начала… Едва все это пронеслось перед его умственным взором, полное сотрудничество старика Адамса нам было обеспечено. Он даже не проговорился мне, что ему известна моя затея. Только напускал на себя многозначительный вид, когда мы встречались, а если снова видел меня в Бриддаре, еще более упорно смотрел в сторону.
К сожалению, он не был единственным, кто увидел меня там. Я и не знала, что в Бриддаре была лавка, торговавшая особыми рабочими брюками. Из тяжелой кирпично-красной саржи, облюбованные местными щеголями. Теперь их в округе носили все мужчины, а в другом месте их купить было нельзя. Старик Адамс их-то и покупал в тот день, когда я увидела его на тротуаре. А стоило Эрну Биггсу увидеть старика Адамса в его потрясных кирпично-красных брюках, как он молнией помчался в Бриддар обзавестись такими же.
Дальнейшее было неизбежным. Раз я кружила по Бриддару на своей учебной машине, точно особенно упрямый мальчишка на электромобильчике, Эрну нужно было просто приехать туда разок за брюками, и не увидеть меня он не мог. И он увидел. Выходя из той же лавки. И уж он-то не стал притворяться, будто не заметил меня, а встал посреди тротуара, разинув рот. И не оставил эту новость при себе. Много дней она была его козырной картой. Стоило мне пройти мимо, пока он болтал с кем-нибудь у калитки, — и я уже знала, на какую тему перейдет Эрн. Как он прямо-таки обалдел… возможно, и все прочие тоже. «Очки, ну прямо тебе бинокли какие-то», — донеслось до меня как-то раз.
