— Скажите об этом месье Дезиранделю, — посоветовал молодой человек, — и если он разделяет ваш вкус…
— Нет, такое я не скажу ни этой рептилии, ни остальным, подобным ему, поскольку сия публика совершенно неспособна оценить радость морского плавания! — воскликнул капитан. — Это же настоящие сундуки, и место им — в трюме! Такие пассажиры просто срам для судов! Впрочем, если платят за проезд…
— Да-да! — смеясь подтвердил Марсель.
Жан, обычно разговорчивый и экспансивный, выглядел чем-то озабоченным и на этот раз ограничился тем, что пожал морскому волку руку, участвовать же в разговоре не стал.
Но Марсель не отставал от капитана.
— Как вы считаете, когда покажется Мальорка?
— Мальорка? Около часу дня. Вскоре мы увидим самые высокие из гор на Балеарских островах.
— А мы сделаем остановку в Пальме?
— Да, где-то до восьми вечера, на то время, какое нам потребуется на погрузку товаров для доставки в Оран.
— Надеюсь, мы успеем осмотреть остров?
— Остров — нет, но город Пальму, который, как говорят, того заслуживает, вероятно.
— Что значит «как говорят»? А вы сами разве не бывали на Мальорке?
— Бывал. Раз тридцать, если не сорок.
— И вы никогда не осматривали остров?
— А время, месье Лориан, время? Разве оно у меня есть?
— Ни времени… и, быть может, ни охоты?
— И правда, нет охоты! Есть люди, которые скверно чувствуют себя на море. А вот мне не по себе на суше!
И тут Бюгараш расстался с собеседником и вернулся на капитанский мостик.
Марсель повернулся к двоюродному брату:
— Жан, что это ты сегодня с утра молчалив, как Гарпократ?[41]
— Потому что думаю, Марсель.
— О чем?
— О том, что я тебе сказал вчера.
— А что ты мне сказал?
— Что у нас появилась единственная в своем роде возможность сделать так, чтобы этот господин из Перпиньяна усыновил нас.
— И ты все еще размышляешь об этом?
— Да, признаться, всю ночь я ломал над этим голову.
— Жан, ты это серьезно?..
— Вполне. Ведь ему хочется иметь приемных детей, так пусть возьмет нас! Лучших ему, я уверен, не найти.
— Ну и фантазер же ты, Жан!
— Видишь ли, Марсель, быть солдатом — это очень даже неплохо! Вступить в Седьмой африканский стрелковый полк — дело вполне почетное. Однако я боюсь, что армейская карьера сегодня совсем не то, что раньше. В доброе старое время люди воевали по три, а то и по четыре года. Продвижение по службе, повышение в чинах, награды — все это было обеспечено. Но нынче война — я имею в виду европейскую — стала почти что невозможной, если учесть огромную численность армий, которые нуждаются в управлении и прокормлении. Для наших молодых офицеров, во всяком случае, для большинства из них, реальна лишь одна перспектива — выйти в отставку в чине капитана. Военное ремесло, даже в случае большой удачи, теперь уже никогда не даст того, что давало лет тридцать тому назад. Большие войны сменились большими маневрами. С социальной точки зрения это, безусловно, прогресс, но…
