Зеленая репа, синее небо, белые облака — вот и происхождение нашего флага, по крайней мере до того, как отец приказал туда еще череп дорисовать. Хоть сейчас бери холст, кисть, краски и рисуй. Я, правда, в этом не сильно разбираюсь, но уверен, выйдет не хуже всякой авангардной мазни, да меня еще и раскручивать не надо, подписать картину «Сын короля-некроманта», мигом ценители прекрасного набегут. А еще лучше написать картину и умереть — «последняя работа принца, павшего от адского пламени дракона», да за такую картину на любом аукционе баснословные деньги отвалят, можно не сомневаться, даже если просто на белом фоне черный квадрат намалюю.
Эх, хорошо на свете жить… Идешь себе, дышишь свежим воздухом, за тобой верный конь плетется, солнце светит, птички поют, крестьяне работают — не жизнь, а блаженство! А главное — пальцем в тебя никто не тычет. Это в столице меня знают, а на десять верст[2] отойди, так народ не то что меня — короля не узнает! Что поделаешь, темные люди, пытались всякие умники заморские в народ идти, просвещать — да толку? Что тому землепашцу, кузнецу или кожемяке до «демократии» и «свободы слова», а за «гуманизм» и вовсе могут в морду дать, чтоб при детях такими нехорошими словами больше не ругался. Вот столице мыслители нужны, это да, ученые всякие да философы, без этого добра нормальному государству не обойтись, соседи засмеют. А тут всем и все едино, им бы лишь лихой люд в лесах не свирепствовал да подати божеские были, а кто всем этим делом правит и как — дела нет.
Честно говоря, я им даже завидую, да поздно уже что-то менять — меня образование испортило. Отец в свое время лучшие умы прошлого оживил, сыновей своих чтоб учили. Мне, правда, этих самых умов почти не досталось, братья здорово проредили их ряды, но даже того, что было, хватило с головой! Так что я, увы, окончательно и бесповоротно испорчен заразой науки, а сколько я нагрешил, когда в свое время из старой библиотеки сутками не вылезал… Как вспомню, так вздрогну: чтение вообще страшный грех, а чтение запоем, да не лубочных картинок, а научных трудов — за такое можно сразу веревку на шею и в ад. По крайней мере, говорят, что в иных странах до сих пор все буквы ведут от лукавого и за «грех книгочтения» сразу на кол сажают. Так что в этом смысле я великий грешник и каяться, честно говоря, пока не собираюсь.
Ближе к вечеру, когда багровый диск солнца стал садиться за горизонт, движение на дороге заметно оживилось. То и дело мимо меня проносились всадники и неспешно обгоняли пустые поводы — это торговцы с городского рынка домой возвращались. Пару раз узнавали, предлагали подвезти, но я отказался. Во-первых, потому что не устал — молодому человеку пройтись десяток-другой верст только в радость, во-вторых, из-за Малиновки. Ей ведь, бедной, на телеге прокатиться никто не предлагал, лошадям положено своим ходом идти, ну и я с ней за компанию прошелся. Чтоб не обиделась, а то я ее знаю. Малиновка у меня ой какая злопамятная, годами может обиду таить.
