Они были на полпути от леса, на полпути к свободе, когда один из часовых, оставшийся на стене, заметил их и поднял шум. Однако прежде чем их настигла хоть одна стрела, они оказались уже далеко и стали недосягаемы даже для самых метких лучников. Скоро стена деревьев скрыла их от крепости. Они оказались в безопасности.
Вскоре силы изменили Рэбу, и он взмолился об отдыхе. Остановившись, он уронил свой узел с книгами на траву и прислонился к дереву.
— Вряд ли за нами будет погоня, — проговорил он, задыхаясь. — Когда они найдут мертвого Китру, в крепости воцарится настоящий хаос!
Тери стоял, по-прежнему прижимая к себе Адриэль. Он почти не слушал ученого: мысли его блуждали далеко. Голос Рэба постепенно стих где-то вдали. Тери чувствовал, что Рэб смотрит на него, потом он перевел взгляд на Адриэль и увидел, как нежно тери прижимает девушку к себе.
— Почему бы тебе не положить ее на землю? Мы посмотрим, нельзя ли привести ее в чувство.
Тери ответил не сразу. Он целиком отдался новым ощущениям. Безжизненное тело Адриэль прижато к его груди; он обнимает ее — крепко, властно. Ее тепло, мягкость, ее аромат — все пробуждало в нем ненужные желания, одновременно сладкие и болезненные. Он никогда не был так близок с ней. Никогда так не обнимал ее… Наконец он принял решение.
— В этом нет необходимости, — сухо заявил он Рэбу.
— Что означают твои слова?
— Мы с ней не вернемся к пси-талантам. Поселимся отдельно, в лесу. Я буду защищать ее, добывать еду. И больше никто не будет ей угрожать или причинять боль.
Рэб опечалился.
— Ты принял не самое мудрое решение, — тихо сказал он.
Тери поспешно заговорил, убеждая скорее себя самого, чем Рэба:
— Ведь я человек, верно? Ты сам недавно уверял меня в том, что я человек.
— Да, но это не значит, что…
— Как раз сейчас я начинаю чувствовать себя настоящим человеком! И она — тоже человек. Пока она жила с пси-талантами, она была одинока и несчастна. Я могу сделать ее счастливой! Она любит меня… она сама много раз говорила мне об этом!
— Она любит тебя как животное! Как домашнего любимца! — возразил Рэб, выпрямляясь и приближаясь к тери. — Но будет ли она любить тебя как человека?
— Научится!
Ты ничего не знаешь наверняка! Только она сама может решить, полюбит она тебя или нет. А если ты унесешь ее в лес и попытаешься принудить ее любить себя, значит, и ты не лучше Китру и того капитана, который убил твоих родителей! — Рэб смягчился; его голос потеплел. — И потом, есть вещи, с которыми ты не поспоришь: если вдруг, по какой-то необъяснимой прихоти, она действительно увидит в тебе человека и согласится принять тебя как мужа, ваше потомство будет походить на тебя — по крайней мере, во многом.
