На следующий день Афра снова позировала художнику. Казалось, неуверенность прошедшего дня исчезла, по крайней мере девушка в прозрачном платье показалась художнику не такой стыдливой и даже несколько вызывающей, с той примесью изысканности, что вызывает у мужчин желание.
— Вы хотели дать мне сегодня ответ, согласны ли вы исполнить мою просьбу.
Альто усмехнулся и начал наносить краску. Уже несколько часов он измельчал различные ингредиенты, толок их, тер, смешивал, разводил столярным клеем и свежими утиными белками, пока не получилась розовая краска, которая показалась ему подходящей для того, чтобы нарисовать обнаженное тело Афры.
— И что означает ваша ухмылка, мастер Альто? — Афра держала голову высоко поднятой, а глазами неотрывно следила за работой мастера.
— Вы должны решить, будете ли вы служить Богу или людям, — многозначительно ответил Альто.
Недолго думая, Афра ответила:
— Я думаю, что скорее создана для служения людям. Здесь и в любом случае не останусь.
— А вы действительно еще не давали никаких обетов?
— Нет, я в этом уверена. Я оказалась здесь совершенно случайно и могу идти своей дорогой, когда захочу.
— Ну, тогда, — ответил мастер, не поднимая головы, — от меня это никак не зависит. Но пару дней вам придется подождать.
Охотнее всего Афра бросилась бы художнику на шею, но, поскольку ей нельзя было двигаться с места, она только испустила восторженный возглас. Потом она спросила:
— А куда вы, собственно, собираетесь, мастер Альто?
— Вниз по течению реки, — ответил тот. — Сначала в Ульм. А если не получу там заказ, то поеду дальше, в Нюрнберг. В Нюрнберге для художника всегда найдется работа.
— Я уже слышала об Ульме и Нюрнберге, — обрадовалась Афра, — это, должно быть, большие города, там живет около двух тысяч людей.
— Около двух тысяч? — засмеялся Альто. — Ульм и Нюрнберг относятся к одним из самых крупных городов Германии, и в каждом живет по меньшей мере двадцать тысяч человек!
— Двадцать тысяч? Разве так бывает, чтобы двадцать тысяч человек жили в одном месте?
— Увидишь! — засмеялся горбун и отложил кисть в сторону.
Афра соскочила со своего пьедестала и бросила взгляд на картину.
— Боже мой, — вырвалось у нее. — И это я?
Художник кивнул.
— Вам что, не нравится?
— Нет, нет! — заверила его девушка. — Только…
— Что?
— Сесилия слишком прекрасна. Она не имеет со мной ничего общего. — Афра восторженно скользнула взглядом по розовому телу Сесилии, едва прикрытому тонким платьем. Были видны ее полные груди, пупок, даже срам угадывался под прозрачной тканью.
