Как на всех речных пароходах, на корме судна была деревянная надстройка, служившая команде для защиты от ветра и непогоды. Когда Афра взошла на борт, дверь каюты открылась.
— Ульрих, — пробормотала Афра. Больше она ничего сказать не могла.
Архитектор притянул Афру к себе. Какое-то время они молча обнимались, а потом Ульрих сказал:
— Пойдем, нам нельзя терять времени! — и мягко подтолкнул ее в каюту.
Окна были затемнены с обеих сторон. На столе горела свеча. Стоявшая в углу жаровня давала живительное тепло. Мужчины, которые привели девушку, положили здесь узелки.
— Я не понимаю ничего, — растерянно сказала Афра. — В городе говорят, что ты в тюрьме.
— Я и был там, — спокойно ответил Ульрих, как будто это все его не касалось. Он взял руки Афры в свои и добавил: — Мир зол, и победить его можно только злом.
— Что ты имеешь в виду, Ульрих?
— Ну, чем выше соборы, тем ниже мораль.
— Ты наконец объяснишь все или нет?
Ульрих фон Энзинген полез в сумку, вынул оттуда сжатую в кулак руку и протянул Афре. Она поняла все только тогда, когда он разжал кулак. На его ладони лежали три монеты.
— Все дело в цене, — усмехнулся он. — Нищий стоит пфенниг, тюремщик — гульден. А городской судья?
— Золотой? — спросила Афра.
Мастер Ульрих пожал плечами.
— Может, и два, и три… — Он ударил ладонью по двери и закричал:
— Отплываем, чего вы ждете?
— Все в порядке! — послышалось снаружи. Моряки подняли якорь и с помощью длинных шестов отбуксировали баржу к течению.
Было не совсем безопасно плыть на таком большом корабле, как речной пароход, ночью. Но корабельщик был опытным человеком. Между Ульмом и Пассау он знал каждый поворот, каждую банку и каждое течение. Он загрузил шерсть и лен с Бодензее. А за те деньги, которые предложил ему мастер Ульрих, он готов был сняться с якоря в любую минуту.
— Ты не хочешь знать, куда мы плывем? — спросил Ульрих.
Погруженная в свои мысли, Афра ответила:
— Мне не важна цель. Самое главное, что мы плывем вместе. Но, конечно, ты скажешь мне, куда же мы направляемся.
— В Страсбург.
Лицо Афры выражало удивление.
— Я не могу оставаться здесь после всего, что произошло. Даже если выяснится, что я не виновен в смерти Гризельдис, ненависть черни велика, и я не могу себе представить, как буду спокойно здесь работать. А что касается тебя, любимая, то, чтобы осудить тебя, они нашли бы причину.
Афра удрученно откинулась назад. У нее голова шла кругом от всего, что произошло. Страсбург! Она слышала об этом городе, одном из крупнейших в Германии, его называли наряду с Нюрнбергом, Гамбургом и Бреслау. Говорили, что его жители очень богаты и необычайно горды.
