Осеннее солнце светило мягко и умиротворенно. В его прозрачных лучах тихо танцевали сухие листья гинкго. Хорошо. Нет никаких проблем. Ясный день рождал у всех схожие мысли. Струящийся солнечный свет в одиннадцать утра. И вокруг все спокойно. Мирная картина. Наверное, если бы в парке не было таких, как я, и мне подобных, он выглядел бы еще более умиротворенным. На траве, кроме меня, валялись несколько бомжей. Им, поди, тоже иногда хочется выползти на белый свет, подальше от тусклых фонарей Западного выхода.[1]
Я налил второй раз. Дрожь в руках не прошла, и виски опять пролился. Но я знал: немного времени, и я буду в полном порядке. Первую-то я уже выпил, остальное — ерунда. Вечером, когда на донышке остается чуть-чуть, я превращаюсь в достойного, серьезного человека. И приступаю к какой-никакой работе, пусть и не особо уважаемой. А задача на каждый день в этом году у меня одна. Я задумчиво изучал свои трясущиеся руки.
Вдруг я почувствовал чей-то взгляд. Поднял глаза — на меня смотрела девчонка лет пяти-шести. В красном пальто. Она глядела на меня, наклонив голову, пялилась на мои руки, которые я рассматривал.
— Тебе что, холодно? — спросила девчонка.
— Нет. С чего ты взяла, что мне холодно?
— У тебя руки трясутся. Ды-ды-ды.
— Ды-ды-ды? — Я улыбнулся. — Это точно. Но я не замерз.
— Значит, ты болен?
Алкоголизм — тяжелейшая форма зависимости. Но болезнь ли это? Понятия не имею. Никогда об этом не задумывался.
— Наверное, нет. Скорей всего.
— Да-а? Но тебе это в чем-то мешает, правда?
— Нет, не мешает, — ответил я.
— На скрипке хорошо не сыграешь.
Я расхохотался:
— Так я не скрипач. И не пианист. Поэтому больших неудобств не испытываю. А ты играешь на скрипке?
— Угу. Я очень хорошо умею играть.
— Насколько хорошо?
Она запихала руки в карманы пальто. Похоже, не знала, как ответить на мой вопрос. Наконец произнесла:
— Ну-у, я могу Третью Генделя сыграть. Третью сонату.
— О-о. Здорово.
— Я стану скрипачкой.
— Вот и хорошо.
— Скажи, как ты думаешь, у меня получится?
Я ответил, немного подумав:
— Получится, наверное. Если фортуна к тебе повернется.
— Фортуна?
— Ага. То есть удача.
— Значит, мне нужно дружить с удачей?
— Точно.
— Хм, — пробурчала девчонка и взглянула на меня. Она стояла, выпрямив свою тоненькую хрупкую спинку, и не сводила с меня глаз.
Я лежал на траве и размышлял: «Когда я в последний раз разговаривал с девчонкой ее возраста?»
— Дядя, — сказала она как ни в чем не бывало, — а ты потрясный.
