— И тогда призрак догнал их… и схватил… сестру Санчес, поставившую ошибочный диагноз…
Жени приподняла головку.
— А почему сестра Санчес поставила ошибочный диагноз?
— Потому что она влюби… — начал было Велин, но, проснувшись, спохватился. Оказалось, он начал засыпать, не дойдя и до середины сказки.
— Ладно, давай спать. Конец сказки расскажу завтра.
Жени послушно прижалась к нему и сразу же уснула. Лежа в темноте, Велин улыбнулся. Только этого еще не хватало, посвящать ребенка в сердечные тайны сестры Санчес. Жени и так широко пользовалась тем, что была на базе единственным ребенком, повсюду совала свой нос и болтала со взрослыми бог знает о чем.
Бедняга Ван-Некен, начальник базы, стал предметом всеобщих насмешек после того, как, глядя на его огромное брюхо, Жени спросила, когда он собирается рожать.
Незаметно он уснул.
Разбудило его тихое попискивание миниатюрной рации, вмонтированной в браслет. Еще окончательно не проснувшись, но уже был на ногах и судорожно натягивал брюки. Вызов мог означать только одно — он срочно требуется в больнице. Велин готов был поспорить, что знает, в чем дело. На бегу он схватил брошенный на спинку кресла халат, с трудом нашел рукава. В пустом коридоре играли мутные блики дежурного освещения. Велин проскочил коридор в несколько прыжков, свернул к специальному боксу и толкнул дверь.
Все было именно так, как он и предполагал. Пациент лежал на узкой кушетке, дышал он тяжело, с хрипом. Над ним склонилась сестра Санчес, поэтому Велин увидел лишь его длинные ноги в рабочих штанах и тяжелые ботинки, к подошвам которых прилипли комья грязи. Сестра наконец выпрямилась, и от смог разглядеть лицо пациента. Это был Бертон, пилот флайера.
«Этого нам только не хватало», — подумал Велин.
Именно в Бертона давно и безнадежно была влюблена сестра Санчес. Поэтому выглядела она сейчас похуже пилота. Загорелое лицо приобрело синюшный оттенок, полные губы дрожали, по щекам скатывались потоки слез.
Жестом он отстранил сестру и склонился над Бертоном. Клиническая картина была типичной — бледность лица, прерывистое дыхание, учащенный пульс, испарина, расширенные зрачки. «Чертова паникерка, — мысленно обругал сестру Велин. — Она и не подумала сама что-нибудь предпринять!» Не глядя на нее, он протянул руку.
— Невролин!
Не успел он произнести последний слог, как пневмоампула очутилась в его ладони. «Слава богу, — мелькнуло у него в голове, — Санчес начинает потихоньку приходить в себя!» Тем не менее он бросил взгляд на надпись на ампуле. Засучив рукав на руке Бертона, он поднес пневмоинъектор. С тихим шипением содержимое ампулы перекочевало под кожу пилота.
