— Сергей! — кафельные стены гулко отразили негромкий голос Ауриньша. — Они не горят…
— А? Чего? — вскинулся Цунь и помотал головой, просыпаясь. — Чего не горит?
— Очки не горят, — виновато пояснил Маргус, тиская мокрую тряпку. — У меня не получается…
— «Не получа-ается»… — презрительно протянул Цунь, слезая с подоконника. — У всех получается, только у него одного не получается! Интеллигент хренов. Пошли, покажу, фиг с тобой. Наберут детей в армию… — с удовольствием проворчал он, шагая к туалету, и скрылся за дверью.
— С-сука! — донесся вдруг из-за двери его сдавленный стон. Маргус кинулся следом.
— Сергей, что случилось?
— Что случилось?! Ты что, блин — в натуре дурак, или прикидываешься?! — Серегин взгляд беспомощно метался:
— по белоснежным, словно только что с завода, фаянсовым изделиям;
— по лучившимся хирургической чистотой кафельным стенам и плиточному полу;
— по вымытым (!) стеклам и свежевыкрашенным (!!!) рамам и кабинкам.
Даже запах теперь здесь витал — отнюдь не сортирный. Такой запах вполне подошел бы для новенькой квартирки сказочных молодоженов. Чистотой пахло, свежестью и только что законченным, любовно сделанным ремонтом.
— И сколько же ты тут мудохался? — тоскливо глянул на часы Колдин. Небось, подъем скоро… Не понял. Даже часа не прошло. Часы встали, что ли?
— Ты сказал: чтоб чисто было, и я сделал, — осторожно проговорил Маргус. — Плохо, да?
— А краску-то ты где откопал, чмо ты дюралевое? — продолжал горевать Цунь.
— Там, в «загашнике». Под тряпками нашел. Я подумал — окна тоже покрасить хорошо, они совсем некрасивые стали, — оправдывался бедный киборг. — А очки не горят. Я сколько ни пробовал — никак.
— А как ты пробовал? — начал приходить в себя Колдин, — Покажи!
— Вот, смотри… — склонился над унитазом Ауриньш. — Как ты сказал…
Он сыпанул на мокрый фаянс пригоршню кирпичного порошка и принялся стремительно растирать его тряпкой, свернутой тугим жгутом. Впрочем, «стремительно» — не то слово. Рука киборга двигалась с такой скоростью, что казалась размытой. Запахло горелым.
— Вот, — остановился Маргус, — тряпка гореть начинает, а очки — нет. Только в одном месте чуть-чуть оплавилось, и все. Я не знаю, как сделать…
— Ладно, угомонись, — вздохнул Цунь. — И так сойдет…
Маргус выбросил обугленную тряпку в мусорный ящик с кривоватой надписью «Make me empty», ополоснул унитаз, вмиг засиявший снежной белизной и осторожно спросил:
— Сергей… А почему ты рассердился?
— Почему, почему… По кочану, блин! Ты что — не врубаешься?!
