Официальные торжества, этикет, протоколы, церемониал приёмов-всё это было для него мучением, от которого он не вполне отказывался только по любви к умерщвлениям и из внимания к верующим, желавшим его видеть во всём величии первосвятительства. "Какая пытка все эти придворные обычаи,-говаривал он,-когда меня водят с одного места на другое среди солдат (папская гвардия), я всегда представляю себе Господа нашего Иисуса Христа, взятого под стражу солдатами в Гефсиманском саду".
Мучением было ему тоже когда, во время больших официальных церемоний, ему целовали ногу. Он сделал всё от него зависящее, чтобы отучить римлян от старой дурной привычки рукоплескать при появлении папы в соборе св. Петра. Когда, по чину папской коронации, один из ватиканских сановников подошёл к только что коронованному Пию X и, сжигая перед ним пучок пакли, произнёс по-латыни традиционную обрядовую,формулу: "Святой Отец, так проходит земная слава", один из епископов шепнул на ухо своему содеду: "Если есть на свете кто-либо, кто не нуждается в этом призыве к смирению, так это Пий X".
Пий X по прежнему вставал в пять часов утра и тотчас же шёл служить Литургию, после чего он присутствовал у обедни, которую служил его секретарь, протопресвитер Брессан, и нередко сам прислуживал ему. Пий X охотно попросту разговаривал с садовниками Ватиканского парка.
Однажды, видя это, одно высокопоставленное светское лицо сделало ему довольно неуместное замечание, что папе не подобает спускаться до уровня "низших"; но папа спокойно ответил ему: "А откуда вы знаете, кто ниже в глазах Божиих- эти чернорабочие или мы с вами?"
Он принимал с равной приветливостью, добротою и искренним смирением всех просителей : монархов, министров, послов, старушек из простонародия, католиков и инославных или иноверных) богатых и нищих, учёных и неграмотных. Пишущий эти строки лично знал одного англиканского пастора, который часто заходил к Пию X, дружески с ним беседовавшему и советовавшемуся с ним по вопросам церковного пения.
По темпераменту своему живой, вспыльчивый и раздражительный, постоянными, победами над самим собою, священник и затем папа Сарто достиг такой степени самообладания, что его стали прозывать: "Кротчайший папа". Никто никогда не видел Пия X встревоженным или сердитым. В его тоне проявлялось возмущение только тогда, когда он говорил о постоянной наглой клевете возводимой, на Церковь масонами, например городским головой Рима, воинствующим атеистом Натаном; но это был святой гнев. На личные гнуснейшие оскорбления Пий Х не реагировал; за клеветников, поносивших его устно или в печати, он, по старой привычке, только усердно молился. Делая необходимые замечания подчинённым, он всегда говорил с полным спокойствием и беспредельною отеческою любовью.
