Так мистер Бенедикт бродил по покойницкой от тела к телу, обращаясь с речью поочередно ко всем накрытым простынями собеседникам, выкладывая им все тайны своей души. Последним на сегодня оказалось тело некоего Мерривелла Блайта — глубокого старика, подверженного коматозным приступам. У мистера Блайта не однажды констатировали смерть, однако всякий раз он оживал, не дождавшись преждевременного погребения.
Мистер Бенедикт стянул с лица мистера Блайта простыню.
Мистер Мерривелл Блайт захлопал глазами.
— Ох! — Мистер Бенедикт уронил простыню на прежнее место.
— Эй вы! — проскрипел голос из-под простыни.
Мистер Бенедикт обессиленно прислонился к столу, ноги у него подогнулись.
— Выпустите меня отсюда! — разнесся голос мистера Мерривелла Блайта.
— Вы живы? — вскричал мистер Бенедикт, отшвырнув простыню.
— Ну и ну, чего только я тут не наслушался за один только час! — жалобно заныл лежавший на столе старик, вращая побелевшими глазами, которые едва не вылезали у него из орбит. — Лежу себе, пальцем не могу пошевелить — и слушаю ваши речи! Ах ты мерзавец, негодяй отпетый, чудище, сатана с рогами, выпусти меня отсюда! Уж я расскажу и мэру, и городскому совету, и всем и к а ждому, какая ты темная личность! Сквернавец ты этакий, садист, подлый извращенец, гнусный паршивец — ну погоди, я всю, всю правду о тебе выложу! — визжал старик с пеной на губах. — Выпусти меня отсюда!
— Нет! — Мистер Бенедикт рухнул на колени.
— Ах ты чудовище! — всхлипывал мистер Мерривелл Блайт. — Подумать только, какая жуть творилась у нас в городе, и никто даже не подозревал о твоих пакостях! Ах ты мерзкий мерзавец!
— Нет! — шептал мистер Бенедикт, пытаясь подняться с колен и снова падая, парализованный ужасом.
— Надо же, чего только ты тут не болтал! И чего только не вытворял!
— Виноват, — шептал мистер Бенедикт.
Старик попробовал приподняться.
— Нет, нет! — Мистер Бенедикт ухватился за него.
— Пусти меня! — вопил старик.
— Нет! — твердо произнес мистер Бенедикт.
Он дотянулся до шприца и всадил иглу в руку старика.
— Эй вы! — дико взвыл старик, обращаясь к накрытым простынями фигурам. — На помощь! — Он бросил невидящий взгляд в сторону окна, за которым рядами располагались кладбищенские надгробия. — Вы тоже, там — под землей, помогите! Слышите? — Старик откинулся назад, со свистом втягивая воздух, на губах у него выступила пена. Он понимал, что умирает. — Слушайте, вы все! — бормотал он. — Он поглумился надо мной и над вами тоже, над вами всеми, глумился слишком жутко и слишком долго. Не потерпите этого! Не позвольте, ни за что не позвольте, чтобы он продолжал над другими изгаляться! — Старик слизнул пену с губ, слабея на глазах. — Сделайте ему что-нибудь этакое!
