Гоги оказался невысоким лысеющим человеком средних лет со светлыми, лучистыми глазами и постоянной полу-улыбкой на губах. По-русски он говорил почти без акцента. Он отвёз меня в гостиницу и немедленно, не дав переодеться, повел обедать в небольшой ресторан, который находился на тихой боковой улице, в полу-подвале с низким сводчатым потолком.
— Понимаешь, — сказал он, сразу перейдя на "ты", — у нас в Тбилиси такая проблема: никто не знает, как по-настоящему делать хинкали. Только в этом ресторане повар их делает правильно. Ты сам увидишь. Это не повар, а художник! Рембрандт! Он делает двадцать пять складок на каждой хинкали! Двадцать пять!
Гоги откинулся на спинку стула, чтобы полюбоваться произведенным впечатлением.
— Вот это да! — восхитился я, стараясь вспомнить, что такое хинкали. Вспоминать пришлось недолго. Подали хинкали, а с ними заодно купаты, кебабы, хачапури, травы и красное имеретинское вино. Гоги произносил тосты, я благодарил и пил. Мы выпили за наше знакомство, за меня, за мою жену, за моих детей, за дружбу грузинского и американского народов, за мир во всём мире и, наконец, за успех моей командировки в Грузию.
— Гоги, — спросил я, поймав удачный момент, — Ты знаешь, в чём цель моей командировки?
— Слушай, зачем волноваться? — сказал Гоги. По мере потребления имеретинского его акцент становился заметнее. — Твой командировка будет всё нормально. Завтра я буду тебя знакомить с самим Гиви. Гиви всё сделает, что тебе надо.
— А что мне надо?
— Гиви знает, что тебе надо. Что надо, то и сделает.
— Кто такой Гиви?
— Гиви не знаешь? — искренне удивился Гоги. — Все знают Гиви. Он личный друг Зураба. Они в школе вместе учились.
— Кто такой Зураб?
— Даже Зураба не знаешь? — ещё больше удивился Гоги. — Зураб Какава — заместитель министра. Да ещё какой заместитель! Первый!
— Министра чего? — спросил я в надежде приблизиться к ответу на мучивший меня вопрос.
— А чёрт его знает! — сказал Гоги. — Какая разница? Зураб личный друг президента Грузии. Он у него сына крестил. Если Гиви захочет, он тебя может представить Зурабу, Гиви очень хороший человек… Но сначала ты должен ему понравиться.
Я похолодел.
— Гоги, он что… это… как это по-грузински…
— Нет, нет, не ТАК понравиться, а ТАК — понравиться.
Мы заочно выпили за Гиви, за Зураба, за их семьи и за дружбу народов во всём мире, после чего Гоги отвёл меня в гостиницу.
Утром оказалось, что Гиви будет занят весь день и сможет с нами встретиться только на следующий день, в пятницу. Весь четверг Гоги возил меня по Тбилиси на своем "Москвиче" цвета немытой моркови. Человек мягкий и вежливый, за рулём этого дребезжащего "Москвича" Гоги зверел. Он превращался в исступлённого хищника, у которого в жизни нет другой цели, кроме того, как обогнать все машины и передавить всех пешеходов в Тбилиси. Поясным ремнём он не пристёгивался и мне не разрешал. На завтрак, обед и ужин Гоги водил меня в рестораны, где мы ели хинкали и пили молодое вино, разбавляя его лимонадом. К концу дня стало ясно, что более близкого друга, чем Гоги, у меня никогда не было и не будет.
