Игорь Николаевич отвечать не хотел, но вдруг увидел перед собой такое, что слова выскочили изо рта сами:
— Вот именно, что где…
— Мама… — прошептал озадаченный Никита.
Берег был перегорожен высокой, не менее трех метров, проволочной сеткой, заходящей далеко в воду. Ее удерживали толстые бетонные столбы, и на каждом горела слабая лампочка.
— Ничего, мелочи, мы ее по воде обогнем… — тут же придумал Никита.
— Не обогнем.
На чужом берегу царила какая-то суета — понаехали мотоциклисты, гуляли пятна света, черные силуэты сбились в плотный ком — похоже, вокруг металлического куба на ноге…
— Мамочка родная… — задумчиво сказал Никита. — Так что, нам тут до утра тусоваться?
— Выходит, так.
Они минут пять тупо простояли возле проволочной стенки.
— А ячейки крупные… — заметил Никита, — Слушай, может, выдержит?
И, не желая ждать возражений, тут же начал карабкаться на стенку.
Сверху, наверное, со столба, раздался негромкий вой.
— Ну что ты за идиот! — воскликнул Игорь Николаевич.
Но было поздно — с того берега на них нацелили фару. Поймали или нет — неведомо.
Никита сорвался со стенки и кинулся в кусты, Игорь Николаевич — за ним.
— Ну все, с меня хватит. Пошел сдаваться, — сердито сказал Игорь Николаевич.
— Куда еще сдаваться?
— На ближайший распределительный пункт, — с совершенно казенной интонацией ответил Игорь Николаевич.
— И что? — растерянно спросил Никита.
— И все. Напишу докладную, как за тобой гонялся. Может, не выгонят.
— И напишешь?
— И напишу. Как ты меня подставил.
— Я тебя подставил?! — возмутился Никита.
— А то кто же. Я из-за тебя работу терять не собираюсь.
Тут произошло чудо — Игорю Николаевичу понравился его собственный голос, понравилось, как сложились вместе и зазвучали слова. Оказывается, можно говорить о своих правах, не извиняясь каждым звуком и взглядом за то, что живешь на этом свете, и не поддаваясь на этические провокации. Это было странно для него — но приятно.
— Так тебе же самому интересно было… — безукоризненно правдиво заявил Никита.
— Что — интересно?
— Откуда они приплывают.
Вот тут-то Игорь Николаевич и потерял наконец терпение. Он и не подозревал, что способен кричать на человека.
— Мне наплевать, откуда они приплывают! Мне — начхать! Мне все равно, откуда приплывет труп моего врага! Мне все равно, откуда он возьмется! Мне нужен труп моего врага, и я за это деньги плачу, я за это вкалываю!
— Ну, тихо, тихо… тихо, говорю… услышат же… уже услышали!
Луч пронзил кусты — возможно, в сплетении дохловатых веток нарисовались два съежившихся, как коты на заборе, силуэта. А может, и нет — но все равно сделалось страшновато.
