— Почему же ты не вышла?
Быстрый взгляд в одну сторону, взмах руки — в другую.
— На самом деле это был бы не лучший вариант. Тебе не понять, у тебя все в порядке, хороший муж, превосходный дом. Но мое замужество нельзя было назвать удачным. Так зачем рисковать снова? Знаешь, люди сильно меняются, когда женятся, уж поверь. Так что лучше было иметь друга, чем мужа.
Гарри умер через несколько недель. Он так и не узнал ничего.
Прошли годы. Свонни говорила, что прилагала все усилия, чтобы заставить себя ничего не спрашивать у Асты, но так и не смогла остановиться. Она продолжала изводить Асту вопросами, и Аста отвечала по-разному. То заявляла, что не имеет значения, кто ее родители; то заявляла, будто забыла обо всем или что Свонни незачем волноваться, ведь приемная мать любит ее. Она никогда не скрывала, что любила Свонни больше всех своих детей, — так зачем эти глупости?
Затем Аста пускала в ход свой козырь или же просто уставала от расспросов. (Теперь она все больше сидела внизу, на краю стула, собранная, но без напряжения.) Она запрокидывала голову и закатывала глаза, раздраженно вздыхая. Видимо, эта поза — наследие тех времен, когда люди обращали лицо к небесам, чтобы Господь даровал им терпение.
— А если я сказала тебе неправду, если все выдумала?
Свонни начинала бить дрожь. Это все чаще случалось с ней после разговоров с матерью на эту тему. Иногда у нее стучали зубы. И Аста, глядя на дрожащую Свонни, сказала:
— Вот что, lille Свонни. Я все придумала, потому что я гадкая старуха, которая любит над всеми подшучивать. Вот так и давай больше не будем об этом, давай поставим точку.
— То есть письмо написала ты? — едко спросила Свонни.
Легкое пожатие плечами, взгляд искоса, улыбка.
— Если хочешь, то да. Если тебе так легче.
Тогда у Свонни зародилась дерзкая и ужасная мысль. Такая, что поначалу она без стыда не могла и вспоминать об этом. И прошло много времени после смерти Асты, прежде чем Свонни решилась мне рассказать. Говорила она тихо, избегая моего взгляда. Призналась, что решила тогда при первом удобном случае обыскать комнату Асты и перетрясти все ее вещи.
Случай подвернулся довольно скоро, когда Аста уехала погостить к Кену и Морин. Что само по себе удивительно, поскольку Аста не питала к сыну особой привязанности. Она обычно говорила, что никогда не простит ему того, что он изменил свое имя. Но Моэнс тоже взял другое имя, и она не имела ничего против. Возможно, дело в том, что Кен родился, когда ей очень хотелось девочку. Сын, которого она действительно любила, Мадс, умер младенцем. Как-то Свонни в припадке раздражения, что случалось редко, высказала Асте, что если бы он остался в живых, то наверняка тоже изменил бы свое имя. Аста почему-то рассмеялась.
