Моя мама часто видела сестру расстроенной, с темными кругами под глазами от бессонницы. Врач даже выписал ей транквилизаторы. Замечал ли Торбен эти перемены? Или она лгала ему, объясняя свое состояние другими причинами?
После смерти Торбена и Асты Свонни призналась, что ее охватывал ужас при мысли, что может подумать о ней Торбен. Его семья принадлежала к высшему обществу, возможно он был потомком аристократов. Но бояться, что после тридцати лет супружеской жизни муж станет презирать ее за более низкое происхождение? Хуже всего было то, что Свонни не знала, кто она. Хотя и заставила Асту прямо заявить, что она не ее родная дочь и не дочь Расмуса. Аста ведь сама сказала, что на месте жены она бы отправила ребенка обратно в приют.
Известие, что жена получила анонимное письмо, поразило Торбена. Казалось, его больше разозлил сам факт существования письма, чем содержание, так как, понятное дело, прочитать анонимку ему не пришлось.
— Мама сожгла его.
— Хочешь сказать, она все придумала?
— Нет, письмо распечатала я, оно было адресовано мне, но мама прочитала и сожгла.
Торбен счел все это абсурдом. Не то чтобы просто отмахнулся, он не такой человек. Внимательно выслушал Свонни и понял, как это ее расстраивает. Обдумав услышанное, он объявил, что, по его мнению, Аста сама все выдумала.
— Кроме письма, Торбен.
— О да, это удивительное письмо!
Он холодно посмотрел на нее, печально улыбнулся и приподнял брови. Свонни поняла тогда, о чем он подумал, но никогда бы не сказал — кто на самом деле прислал письмо. Он все оценил разумно. Аста постарела и одряхлела. Теперь, особенно в последние годы, она ощущала, как однообразно и уныло прошла ее жизнь. И ей захотелось внести что-нибудь яркое, чтобы годы не казались прожитыми зря. Тем более что не осталось никого, кто смог бы доказать обратное.
Дальше Торбен предположил, что Аста хотела сказать, будто Свонни — ее ребенок, но не от Расмуса, а от любовника. Удивительно, но его слова на некоторое время успокоили Свонни. Она даже говорила маме, что ей следовало все рассказать Торбену раньше.
Однако Аста никогда не утверждала, что Свонни — ребенок от любовника. Торбен не учел, что она принадлежала к поколению, где замужней женщине иметь любовника было не только неэтично, но считалось почти преступлением. В дневниках откровенно записано, что Аста думала о женщинах, которые «грешили» таким образом, и о женской чести вообще. Во всяком случае, она ухитрилась оставить вопрос о происхождении Свонни в прошлом и предать его забвению. И не скрывая раздражения, дала понять Свонни, что не намерена возвращаться к этому вопросу.
