Мистер де Филиппис, крупный мужчина с проницательным взглядом, необычайно высокий, размашистым шагом вошел в зал заседания, как обычно в сопровождении трех помощников. Один из них нес кипу носовых платков, другой — графин с водой и два стакана, а третий — надувную подушку. Эти «подручные средства» великий адвокат использовал в профессиональных уловках или для отвлечения внимания, и вряд ли они когда-либо применялись с большим эффектом, чем в деле Ропера.
Мистер Тейт-Мемлинг менее внушителен, но только фигурой, потому что его присутствие было столь заметно, а голос таким властным, что вскоре все, кто находился в зале, перестали замечать незначительность его телосложения. Особенно поражал голос прокурора — медоточивый, почти соблазняющий. Он актерски владел своим голосом. Он и был актером, но на сцене жизни.
Судья, бывший королевский адвокат, Льюис Вилфорд Эдмондсон, был знаменит своим молчанием, которое сохранял на протяжении всего процесса, где председательствовал. Он почти не вмешивался в ход разбирательства, не прерывал его вопросами и замечаниями, остроумными или докучливыми, чем нередко грешат другие судьи. От него веяло леденящим душу холодом, когда он внимательно слушал выступающих, безмолвно наблюдая за ними большую часть процесса. Но в деле об убийстве Элизабет Луизы Ропер вынесение приговора поручили присяжным.
Мистер Тейт-Мемлинг, делая многозначительные паузы и изредка бросая взгляд на молчаливого и угрюмого судью, начал свою обвинительную речь. Он сказал, что случай очень серьезный и присяжным следует быть особенно внимательными. Итак, утром четвертого августа, в пятницу, в комнате на третьем этаже виллы «Девон» на Наварино-роуд, Хэкни, обнаружили тела миссис Элизабет Луизы Ропер и ее матери, миссис Мэри Сары Гайд. Однако смерть миссис Гайд определена как естественная, и в данном случае касаться ее нет необходимости. Смерть миссис Ропер наступила оттого, что ей перерезали горло от уха до уха. Она была мертва по крайней мере неделю.
Он рассказал о жизни обвиняемого на вилле «Девон» совместно с женой, тещей, детьми, и другими обитателями дома. Обвиняемый, сказал он, был фармацевтом и, по-видимому, надеялся продолжить это занятие. Следовательно, обладал специальными знаниями о некоторых препаратах. Суду известно, что в течение весны и лета 1905 года, то есть регулярно на протяжении шести месяцев, обвиняемый давал жене некое химическое вещество, гиосцина гидробромид, чрезвычайное ядовитое, если тщательно не соблюдать дозу.
