Она говорила в прошедшем времени — «был». Я отметила это: будто красота Дэниэла предназначалась для того, чтобы покорить Кэри, а теперь ее не стало. Но для меня он оставался прежним, я видела перед собой его лицо и чувствовала, как боль и ревность вновь охватывают меня. Но Кэри никогда больше не упоминала о его красоте, по крайней мере в моем присутствии.
Они жили в доме, который Дэниэл купил в Пэтни. Мне сообщил об этом бывший однокурсник, с которым мы переписывались. Сейчас они купили бы дом совместно, но пятнадцать лет назад, если вы состояли в браке, сделать это было непросто. Позже мой друг написал, что они поженились, и как будто гора свалилась с моих плеч. Я была полной противоположностью Клеопатры, когда ей сообщили, что Антоний женился на Октавии. Не то чтобы я испытала облегчение или перестала ревновать, но это сообщение заставило меня смириться с фактом. Теперь казалось — раз не на что больше надеяться, то нечего и бояться. Больше не надо бродить по ночам в раздумьях, что он, возможно, уже оставил ее и попытается найти меня. Не надо размышлять, что я сделала бы, если бы узнала, что они разошлись и Дэниэл вновь свободен. Я никогда не выходила замуж, наверное потому, что у меня старомодные взгляды на замужество, каких всегда придерживались в нашей семье. Супружество для меня — это прочная и нерушимая связь, и я полагала, что Дэниэл и Кэри вместе до конца жизни. Как выяснилось позже, я ошибалась.
Мне же оставалась приглушенная боль. Примерно то же чувствовала Свонни, или я так думала. Эти горькие переживания сблизили нас. Возможно, ради нее мне следовало поехать домой. Наступил февраль, в Бостоне ударили морозы. Выпало много снега, и аэропорт закрыли. У меня оставалось еще много работы, но я вполне могла закончить все к концу месяца. Я написала Свонни, что могла бы пожить несколько дней у нее, прежде чем вернуться в свою квартиру. Ответ пришел через две недели. Она приглашала приезжать в любое время, но тон письма был каким-то озабоченным, Свонни отнеслась к моему предложению с необычной для нее невнимательностью. Она обнаружила нечто такое, что сможет ее отвлечь.
И ни слова о переезде.
Несомненно, когда Свонни нашла дневники, она сразу поняла, что к ней в руки попало нечто необыкновенное. Так она потом и сказала. Свонни все время твердила журналистам, которые брали у нее интервью, о невероятной радости, охватившей ее, когда она открыла тетрадь, прочитала первую страницу и поняла, что перед ней великое произведение.
