В конце концов Ропер добрался до железнодорожной станции на Ливерпуль-стрит, где под присмотром носильщика оставлял сына и багаж. Он планировал уехать в Кембридж на вечернем пятичасовом поезде, и успел бы, если бы не пришлось возвращаться на Наварино-роуд. Было почти половина седьмого. Следующий поезд отправлялся в семь часов тридцать две минуты, но следовал только до Бишопс-Стортфорда, и до восьми часов двадцати минут ни одного поезда до Кембриджа больше не было. Роперу и Эдварду предстояло ждать почти два часа.
Почему Ропер выбрал для отъезда довольно позднее время — одна из загадок. Он уже уволился, ему не нужно было идти на работу, никаких дел по дому. В соответствии с расписанием Большой Восточной железной дороги на июль 1905 года в течение дня до Кембриджа отправлялось много поездов. И Ропер мог бы сесть на двенадцатичасовой поезд, а если бы захотел ехать без остановок, то в двадцать минут первого шел поезд до Сент-Панкраса, который прибывал в Кембридж в половине второго. Он также мог выбрать поезд в половине третьего, который делает всего две остановки по пути в Кембридж, и уже без десяти четыре был бы на месте.
Не следует забывать, что с ним ехал маленький ребенок, которому надо ложиться спать в половине седьмого вечера. Однако Ропер выбрал поезд, который прибывает на место назначения в шесть часов тридцать четыре минуты, а с учетом, что придется ждать еще два часа, в Кембридж они прибудут только без двадцати десять. Без сомнения, у него были на то причины.
Часов в восемь утра малышка Эдит спустилась на кухню, где Флоренс накормила ее завтраком. Это было обычным делом, что совсем не радовало девушку, которой предстояли работа по дому и поход за покупками. То, что миссис Ропер и миссис Гайд не появились вместе с Эдит, нисколько не удивило Флоренс — они частенько спали до полудня. После завтрака она умыла, переодела девочку и отослала ее наверх. Это был последний раз, когда Флоренс Фишер видела маленькую белокурую Эдит, карабкающуюся по крутой лестнице виллы «Девон» на Наварино-роуд в Хэкни. После этого ее никто и никогда больше не видел. По крайней мере, насколько нам известно.
Флоренс отправилась за покупками около десяти. Было еще не так жарко, как днем, но очень душно. Когда через два часа она вернулась, нагруженная покупками, ей стало плохо, вероятно от духоты.
В доме царила тишина. С трудом Флоренс поднялась на второй этаж в детскую, где стояла кроватка Эдит. Комнату она обнаружила в ужасном беспорядке, что, впрочем, тоже было не в диковинку. Обессиленная девушка сняла с кроватки мокрые от мочи простыни и одеяло. Естественно, она предположила, что за время ее отсутствия миссис Ропер и Эдит уехали в Кембридж. Конечно, если бы Флоренс не чувствовала себя так плохо, то наверняка задумалась бы, где Мэри Гайд. Вероятно, ей показалось бы подозрительным, что Лиззи Ропер и ее дочь уехали — не на воскресенье, а навсегда! — и не взяли ничего из одежды Эдит. Но девушка, возможно, получила тепловой удар. Ей пришлось лечь в постель, и два дня она не вставала.
