Для Дауда не было секретом, что происходящее в республике, как минимум, негласно поощрялось ее новым руководством. Не прошло и полгода с момента прихода к власти Дудаева, как он с удивлением и возмущением стал встречать на улицах родного города одетых в форму новых силовых структур вооруженных типов, которых он лично когда-то отправлял за решетку. Те весело скалились при встречах: «Привет, начальник!» Или угрюмо спрашивали: «Тебя еще не пристрелили, легавый?». А затем, всевластие вооруженных подонков стало таким, что, например, заявления от русскоязычных потерпевших, в полиции попросту перестали принимать. Да, собственно, с такими заявлениями никто и не рисковал обращаться. Молча стерпев нападение, грабеж или насилие, человек еще имел шанс уцелеть и вырваться из этого ада. Но любая попытка добиться справедливости и наказания негодяев оборачивалась только повторной встречей с ними, и отнюдь не в зале суда. А как же иначе?! Ведь сам Президент Дудаев на весь мир заявил: «Слухи о насилии против русских являются безосновательными и кощунственными. Вся пропагандистская кампания на этот счет развязана российским руководством и не имеет под собой никакой основы. В республике не зарегистрировано преступлений против русских на межнациональной основе».
Не лучшей была судьба и трезвомыслящих чеченцев, особенно, интеллигенции. Кого могла удивить или ужаснуть судьба двух русских женщин, после открытых, наглых, демонстративных расправ над ректором и проректором университета и руководителями других грозненских вузов, в том числе, чеченцами, не признававшими власть распоясавшегося быдла.
И все же… Дауд, на свой страх и риск ознакомил с материалом районного прокурора, надеясь, что его вмешательство хотя бы предотвратит новые насилия и убийства со стороны отморозков в форме. Асланбек вообще-то, неплохой мужик: грамотный, независимый, за его спиной стоит мощный тейп, не потерявший своих позиций и при новой власти.
Но вот как все обернулось…
Погруженный в невеселые мысли, Дауд сел в свой старенький зеленый «Москвич» и покатил домой. На службе, собственно говоря, в такой ситуации и делать-то было нечего.
Его дом был угловым, в самом начале их улицы. Начинал его строить еще отец Дауда. А достраивал повзрослевший и ставший самостоятельным сын. Пусть его дом был не таким роскошным, как некоторые особняки в городе, и даже не таким основательным, как многие другие дома на их улице. Но зато, каждый кирпич аккуратной кладки, каждая досочка чердачной обшивки, каждый оконный наличник были ему знакомы, и казалось, улыбались хозяину, когда он появлялся возле своих владений. И в доме его тоже встретят улыбками. Его Элиза — невысокая, с виду хрупкая и изящная, но гибкая и выносливая, умеющая легко, весело и без видимого напряжения выполнять всю нелегкую работу по разраставшемуся хозяйству. Девятилетняя Аида — мамина помощница и вечная досада для веселого, предприимчивого и бесстрашного шестилетнего Лемы. И сам Лема — его гордость, надежда и старший наследник. Дауд очень надеялся, что у него будет еще не один сын. Но и не забывал каждый день благодарить Аллаха за то, что на свете уже существовал этот отчаянный и беззаветно преданный отцу мальчуган.
