Лес отобрал у нас все деньги, чтобы пополнять на них шкаф с бутылками. Джанет кормила пельменями с соусом и поила горячим кофе, чтобы поддерживать в нас энергию. Энергии требовалось много. В полдень мы направлялись к арене. К великолепному скопищу ковбоев, индейцев, быков-яйцедробителей и мустангов-спиноломов. В конце концов, один из распорядителей спросил, есть ли у нас какие-нибудь дела в коридорах [3]. Мы признались, что нет. «Тогда не путайтесь под ногами. Если интересуетесь местным колоритом, ступайте в салун "Пусть брыкается"».
Зал под трибунами был набит битком — плечо к плечу, живот к заду. Местного колорита больше, чем я мог переварить. В поисках воздуха я обследовал соседние помещения. Их стены были увешаны фотографиями родео, начиная с первого, 1911 года, до наших дней. Чудесная история запечатлелась в этих исчезнувших лицах — как фургонные колеи в полынной степи.
Пока мы работали над этой книгой, история в наглядном виде продолжала к нам поступать. От Полли Хелм, уроженки Пендлтона, мы получили пачку открыток. Эти картинки иллюстрировали роль женщин в прежних родео. Полли называет свою коллекцию «Она мой герой» и великодушно позволила нам использовать любые фотографии. Джини Мёрфи, подбиравшая для нас иллюстративный материал, связалась с Уэйном Лоу и Маттом Джонсоном в Пендлтоне — у обоих были большие коллекции фотографий родео. Последняя партия пришла из собрания Мурхауса в библиотеке Орегонского университета — опять-таки заботами Джини Мёрфи.
С глубокой благодарностью ко всем этим людям за их вклад и с неоценимой помощью Главного объездчика слов Дэвида Станфорда [4] я принялся отбирать из сотен фотографий те, которые потом вошли в эту книгу. Я также в долгу перед Чарльзом Фёрлонгом за информацию, использованную в подписях к фотографиям, которую я свободно черпал в его книге 1917 года «Пусть брыкается».
Кен Баббс
