— Леон, — без всякого приветствия начал Трабер, — Гарри Уогрейв сообщил, что их агент оказался генералом Маренковым из КГБ.
— Боже милосердный…
— Думаю, нам еще не раз придется обратиться к Богу за помощью. Самое главное впереди. Только что я получил сведения из Вены от надежного источника — два часа назад в Цюрих вылетел Крокодил.
— Подробности есть? — быстро спросил Шпрингер.
— Никаких. Боюсь, что источника убили посреди разговора.
— Мы получили уникальную возможность, — сказал Шпрингер. — Чтобы уничтожить Маренкова, Советы задействуют все диверсионные группы и под- вольные коммунистические ячейки. Надо объявить тревогу по всей стране, отменить все отпуска…
— Именно этим я и собираюсь заняться, — заверил его Трабер. — Ну все, желаю удачи…
Лев Скоблин сказал Траберу, что Шарпинский, возможно, отправился в Швейцарию самолетом. Первый звонок бригадира был в цюрихский аэропорт.
— Мне срочно нужен список всех пассажиров, прилетевших из Вены рейсом 433. Я хочу знать, где они находятся сейчас. Допросите водителя автобуса. Разыщите всех таксистов, которые брали пассажиров с этого рейса. Когда мне нужен этот список? Через тридцать минут он должен лежать на моем столе!
Была суббота восьмого января, когда в 16.00 Хейнц Голшак развернул свой штаб в цюрихском отеле «Швейцерхоф». В Милане тоже было 16.00, когда с секретной базы полковника Молинари Гарри Уогрейв послал шифровки некоторым начальникам контрразведок Европы. Они были подготовлены заранее, и радисту Питеру Некерманну надо было только заменить фамилию Зарубин на Маренков.
Шифровки предназначались бригадиру Траберу в Цюрихе, капитану Францу Вандеру из немецкой службы безопасности в Висбадене и генералу Максу Шолтену, начальнику голландской контрразведки в Гааге. Пока он отправлял шифровки, в здании, которое полковник Молинари предоставил в распоряжение «Спарты», шла напряженная работа. «Атлантический экспресс» отправлялся с миланского вокзала в 17.05.
В своей спальне Эльза Лэнг накладывала грим генералу Маренкову. Она овладела этим искусством, когда в течение года работала гримершей в одной из лондонских киностудий. Маренков послушно сидел на стуле, пока она подстригала ему волосы и подравнивала брови. И снова русский был самым спокойным из всех.
— Вам трудно будет сделать из меня кинозвезду, — пошутил он, глядя на себя в зеркало.
— Ну, Грегори Пек из вас вряд ли получится, — ответила она, не переставая работать, — но вы вполне могли бы сойти за Ли Марвина, будь вы чуть повыше…
